– Впервые вижу такого журналиста, – честно призналась Жанара.
Максат вспомнил недавние мысли и пожал плечами.
Глава 4
Испокон веков, свободным и независимым был народ, живший на просторах Средней Азии. Не могли покорить его ни древние персы, ни войско Искандера Великого, лишь только перед безжалостным Чингисханом распахнула двери великая степь. Этот завоеватель был беспощаден, как к своим врагам, так и друзьям. Все последующие правители перенимали его опыт.
Чингизиды, составлявшие верхушку феодальной знати, никогда не отличались милосердием. Однако воспитание быстро взяло вверх. Сын Чингисхана Джучи настолько полюбил кыпчакскую землю, что пошел против воли отца и вскоре умер, в результате «несчастного случая». Но степь околдовала не одного его, все его потомки, будучи ханами Золотой Орды, всячески стремились к величию своей новой родины.
Надо сказать, что исконных монголов, которые вторглись в евразийскую степь вместе с Чингисханом, было ничтожно мало. По сути, на каждого монгола приходилось около 6—7 местных джигитов. Но в то время многочисленные племена были разрознены и разобщены. Остатки Великой Тюркской Империи погрязли в междоусобицах и дележе пастбищ. Этим и воспользовался «потрясатель вселенной», он повел свое войско вперед и ни щадил никого на своем пути.
Именно он заложил основы того войска, модель которого использовалась на протяжении многих веков после него. Десять воинов подчинялись одному десятнику, – онбасы, а десять онбасы одному сотнику – жузбасы. Десять сотников подчинялись одному тысячнику – мынбасы, а во главе десяти тысячников стоял один темник. Кровью скрепил Чингисхан дисциплину своего войска, если бежал один, убивали весь десяток, к которому он принадлежал. А если бежал весь десяток, то убивали всю сотню. Все свои законы Чингисхан сохранил в своих Яссах. И именно так разделяли свои войска все последующие поколения, жившие в степи.
Именно об этом размышлял Еламан, сидя у каменистого обрыва и глядя на верхушки проступающих деревьев. Уже далеко был он от места своего пленения. Он бежал весь день, карабкался все и выше, пока, наконец, не дошел до небольшой расщелины в горах. Именно там он и уснул.
Он правильно рассчитал, что в голой степи его быстро нагонят. Он же рассчитывал выиграть несколько дней, пройдя через горы. Здесь у его преследователей не будет никакого преимущества, которое им давали кони. Еламан был уверен, что Арзар не успокоится, пока не нагонит его. А это значило, что рано или поздно, Еламану придется вступить с ним в поединок. За годы побоев и тяжелой работы, тело Еламана покрылось многочисленными шрамами и стало твердым как камень. Еламан почти не чувствовал боли, усталости. По ночам, сидя в юрте для рабов он тщательно размышлял над теми приемами, которые использовали в своих тренировках Арзар и Менгу. Он переигрывал их в своих мыслях, иногда он вставал и, взяв в руки палку пытался воспроизвести их. Это было почти невозможно, ведь у него не было наставников, но главным его учителем было время.
Годы, проведенные в плену, не прошли для Еламана бесследно. Он смотрел