О господи, думал я, возвращаясь домой, никогда не чувствовал такой душевной усталости. Усталости и печали, бессмыслицы и одиночества. Меня измучили мои же ошибки, и моя ярость, и моя горькая-прегорькая печаль. Когда же все это кончится, и начнется нормальная жизнь? Прав Чесменский, говоря, что я сам виноват во всех своих неприятностях. Видимо, не в свое болото попал, не по себе шапку примерил…
Вернувшись домой, позвонил Сергею и сообщил о том, что армян слово свое не сдержал и более того… Не без ехидства передал слова Кастаняна о том, что он Чесменского дабл в рот.
– Вот даже как? – удивился Сергей. – Ладно. Завтра разберемся.
И отключил связь.
А чего же я ждал – оперативной и неотложной помощи? Меня как-то разом пронзило прозрение. Боль догадки возникла вдруг и все разрасталась в груди. Впрочем, теперь это была уже не догадка, а уверенность. И уверенность неприятная. Кастанян неспроста стал бузить – что-то поменялось в течение дня. Разборки, должно быть, прошли не так, как ожидал, и я, похоже, в них проиграл.
Какой же был идиот! – с горечью подумал о ситуации. – А теперь вот за все это расплачиваюсь…
Искреннее раскаяние овладело душой.
Вышел во двор освежить раскаленную голову. Влажный ночной воздух повеял прохладою в лицо. Дождь – или что там посыплет с неба? – еще не начался, но влажность настолько была высокой, что с крыши уже закапало. Мир был окутан промозглой сыростью и холодным туманом, который нес с собой запахи умершего лета. Окна в соседних домах не светились – видимо голубым огонькам экранов не хватало сил пробиться сквозь обступившую окрестности мглу. Казалось, будто весь мир съежился и застыл, а природа накрыла его ватным одеялом.
Вернулся домой, размышляя о том, что теперь будет и что надо делать.
Где-то читал, что признаком глубокой депрессии являются постоянная усталость и настоятельная требовательность во сне. А еще в размышлениях о сути жизни и несостоятельности веры в Бога. Ведь всем понятно, что Георг Кастанян – человек порочный. Но земля не разверзлась под его ногами. Значит, спит Господь Бог, если он есть…
Что ж, так – значит так.
Ну и день выпал сегодня – все вверх дном!
Внезапно ослабев от страшного напряжения последних суток, я грохнулся спать и проспал без просыпа двенадцать часов подряд.
В эту ночь шел мокрый снег. Но когда настал новый день, ледяная крупа перестала сеяться с неба, и задул холодный ветер. Я остался дома, не позвонив даже на ЮЗСК по поводу погрузки плит – все ждал звонка. Но Чесменский не позвонил. И я утвердился в подозрении – тема закрыта не в мою пользу.
Не буду я ему больше звонить и не пойду к Кастаняну – к чему? Смотреть, как его обезьяньи глазки искрятся весельем, а сам он закатывается хохотом? Да, он выиграл этот раунд, но ведь еще не вечер. Когда-нибудь и на чем-нибудь я обязательно поймаю проклятого хачика, которого мало повесить – накажу финансово