Затянувшаяся пауза заставила братьев переглянуться. Они заметно взволновались.
Фёдор сглотнул комок, подступивший к горлу и, сдерживая подступающее бешенство, проговорил развязно:
– Таки я буду неизмеримо рад получить полный расчёт, господа Петуховы.
Рука Леонида Яковлевича нырнула в стол и появилась с конвертом. «На опережение работают, всё оговорили братики. Догадывались, что я не поведусь на их зехеры», – злобно сверкнул глазами Фёдор.
– Тут полный расчёт, с учётом переработок, – вяло промямлил Леонид Яковлевич, а Давид Яковлевич добавил, – не обижайтесь, Фёдор Васильевич. Ничего личного, – это просто бизнес.
– Просто бизнес часто завершается прекрасным видом на Неву из-за тюремной решётки, – Фёдор грубо цапнул конверт из коротенькой ручки Леонида Яковлевича и небрежно сунул его в задний карман брюк. Братья промолчали.
Алексей знал о тяжбе Фёдора с начальством и ожидал его. Он оторвался от экрана, бросил на него быстрый взгляд:
– What?
Фёдор достал из кармана конверт, покрутил им в воздухе.
– Подлючий и жадный народец. Припечатано древней историей про тридцать три сребреника, – глухо произнёс Алексей в очередной раз, прикладываясь к фляге.
С «учётом» переработок в конверте было сорок девять тысяч четыреста двадцать семь рублей. Прошептав: «Калькуляторщики», Фёдор в очередной раз выругался.
– Вообще-то неплохо было бы, брат, отметить день рождения ещё одного непримиримого врага капитала. Как ты, дядя Фёдор, по поводу авторизации? – сказал Алексей, когда они вышли в восьмом часу из офиса и закурили.
– Я в этой ипостаси, Лёха, уже несколько раз рождался, так и не став Робин Гудом. Да и за рулём я, – ответил Фёдор, подсчитывая в голове завтрашние траты, которые, по всему, должны были съесть все полученные сегодня деньги.
– Откровенный мужской разговор – это всё, что осталось у нашего народа. Пиво и душевный разговор – лучший психотерапевт, – назидательно сказал Алексей.
Фёдор отрешенно махнул рукой.
– Поехали. А ещё, говорят, неплохо лечит работа на рудниках, желательно в кандалах.
Домой Фёдор не стал звонить, машину оставил на стоянке.
В забитом шумными компаниями баре (был футбольный день), пристроиться удалось в дальнем тёмном закутке. Фёдору давно не доводилось бывать в таких заведениях. Он с удивлением наблюдал за бурным поведением болельщиков и болельщиц, невольно отмечая, что соблюдена некая пропорция по половому признаку, подумав саркастически: «Каждой твари по паре. Он вспоминал, что сам когда-то неплохо играл в футбол, ходили на «Зенит», частенько доводилось отдыхать с девчонками в больших дружных компаниях после игр, но девицами на равных с парнями большими кружками пиво не пили.
Девушки визжали, парни орали, дым стоял коромыслом, у Фёдора стала болеть голова. Наблюдая за этой околофутбольной оргией, он думал о том, что этот некий новый вид коллективного