– Как положено, месье Циммерман, – бывший парижанин улыбался, – берите круассаны, багет сейчас испечется…, – у Левина подавали и бублики с мягким сыром и копченым лососем.
Джошуа шмыгнул носом:
– Я мечтал, что мы с Леоной позавтракаем в постели, – он почти не видел, куда идет, – по субботам папа сам готовил мне завтрак…
Леон часто был занят даже в субботу, но всегда выкраивал время для завтрака с сыном:
– Если мы шли в синагогу, то только пили кофе, – Джошуа свернул к Гудзону, – папа шутил, что субботнего кидуша хватит на все три трапезы…, – он брел по кварталу своего детства:
– Аптека, куда папа бегал мне за таблетками, когда я простужался…, – юноша еле волочил ноги, – табачник, где я покупаю ему сигары, – спускающий жалюзи табачник приветливо помахал Джошуа, – парк, где я гуляю с Принцем…, – отсюда причал для частных яхт виден не был, но Джошуа и не надеялся встретить отца:
– Он, скорее всего, на Винограднике Марты…, – сердце отчаянно болело, – но я не знаю его тамошнего телефона, и я не могу ничего ему рассказать…, – они распрощались на пороге пиццерии:
– Ты почти совершеннолетний и я ничего тебе не запрещаю, – сухо сказал Леон, – но ты совершаешь большую ошибку, Джошуа. В работе на правительство очень мало денег и еще меньше почета. Тебе придется совершать поступки, – лицо отца замкнулось, – с которыми ты будешь не согласен…, – Джошуа отозвался:
– Я никогда не пойду на сделку с совестью, папа. Ты работал на правительство, то есть помогал тете Марте и дяде Максиму…, – отец отгрыз кончик сигары, что с ним случалось очень редко:
– Они проводили частное расследование, – хмуро сказал мистер Циммерман, – а что касается случившегося в Мюнхене, то я выполнил свой долг порядочного человека. Ты юнец, Джошуа, и не понимаешь, что тебя ждет…, – он окинул сына долгим взглядом:
– Ляжешь с собаками и наберешься блох, – Леон щелкнул зажигалкой, – не надейся, что тебе удастся сохранить руки чистыми…, – Джошуа все не унимался:
– Мама рассказывала мне, как она сообщила Бюро о русских шпионах…, – отец что-то неразборчиво пробормотал. Джошуа только услышал:
– Везет мне на…, – юноша добавил:
– Ты бывший партизан, папа. С конца войны прошло четверть века, хватит оглядываться через плечо. Я не поступаю на работу в ЦРУ, я иду в министерство иностранных дел, – отец сочно сказал:
– Одна шайка-лейка. Наследства я тебя не лишу, – он усмехнулся, – а в остальном, – Леон вскинул на плечо брезентовый яхтенный мешок, – пробивай себе дорогу сам…
Похлопав себя по карманам, Джошуа обнаружил, что у него кончились сигареты:
– Я все выкурил, пока шел от дачки к станции, –