– Анна родила девочку прошлым месяцем, – сердце заболело еще сильнее, – Михаэль навсегда прикован к инвалидной коляске, но теперь у нее есть дочь…, – малышку назвали Лиорой:
– Словно Лаура, тоже сгинувшая, – пришло в голову Хане, – ее, наверное, убили в Южной Америке. Господи, пусть больше никто не погибнет…, – кузен Петр перехватил дочку:
– Иди сюда, – ласково сказал он, – ты загоняла тетю Хану…, – опустившись на песок, женщина вытянула стройные ноги в джинсовых шортах:
– Потому что тетя Хана сегодня уезжает, – звонко сказала Бебичка, – и я буду по ней скучать…, – она подлезла под бок к Хане, -почему мне нельзя в музей, папа…, – Петя свалил румяного лосося на тарелку:
– Все закончится поздно, не ночевать же тебе в вагончике на стройке…, – Бебичка упрямо выпятила губку:
– Вы с дедушкой ночуете. Дедушка, – она подскочила, – бабушка, идите есть рыбку…
Петя неловко сказал:
– Разумеется, я отвезу вас на городскую виллу, кузина. Ваш самолет только завтра…, – Хана отозвалась:
– Да. Подождите, бабушка Анна, я вам помогу…, – она побежала к террасе виллы.
Петя очнулся от настойчивого голоска дочки: «Хочу в вагончик!».
Поцеловав теплый затылок, он пообещал:
– Непременно, только не сейчас. Смотри, бабушка сделала твой любимый пирог с вареньем…
Отец и мать спускались на пляж с плетеной корзиной для пикников.
Сиэтл
Тонкая фигура в белом платье античного кроя замерла рядом с изломанной линией статуи Джакометти. Острый луч прожектора очертил высокие скулы, немного раскосые глаза. Хрипловатый голос заметался под выложенными светлым вермонтским мрамором сводами первой галереи будущего музея:
I am no more but you live on,
And the wind, whining and complaining,
Is shaking house and forest, straining
Not single fir trees one by one
But the whole wood, all trees together…
Ее изящные руки, казалось, жили отдельно от тела. Хана потянулась, поднявшись на цыпочки:
– Она словно юное деревце, – понял Петя, – какая она красивая, – изящные пальцы трепетали, дрожало горло, обнаженное глубоким вырезом платья:
With all the distance far and wide,
Like sail-less yachts in stormy weather
When moored within a bay they lie.
And this not out of wanton pride
Or fury bent on aimless wronging,
But to provide a lullaby
For you with words of grief and longing…
Он покосился на сосредоточенное лицо отца:
– Папа говорит, что Хана напоминает ее тетю, мадемуазель Аржан, – Петя тоже видел семейное сходство, – только она ниже ростом…, – актриса не носила украшений.
Маленькие ноги в детского размера туфлях неслышно ступали по темному граниту. Подсветку картин и скульптур спрятали в пол:
– Ты прав, что оставил место для лекций и спектаклей, – заметил отец, – мы сделаем и концертный зал, но музей должен быть, как сейчас принято говорить, интерактивным…
Зрители сидели в подобии древнегреческого амфитеатра, тоже сделанном из мрамора. По расчетам