Смеясь, я болтаю ногами и пытаюсь высвободиться, но он ещё несколько секунд кружит меня и только потом опускает на землю.
В его просторной квартире всегда светло, чисто и приятно пахнет. Сбросив обувь, мы забегаем в комнату, и я замираю, увидев картины невероятной красоты. Каждая из них стоит у окна на специальной подставке – так, что солнце падает на верхний край и кажется, что изображенные там лошади вот-вот заржут и убегут прочь. Я не знаю, как он это делает, но нарисованные животные всегда выглядят точь-в-точь как живые!
Медленным шагом я подхожу к одной из картин и, немного наклонившись, начинаю изучать детали. Красивая белая лошадь встала на дыбы. Её грива развевается на ветру. Каждая её мышца напряжена до предела. Это свободная, гордая лошадь. Через секунду она без оглядки ускачет прочь…
– Я знал, что тебе понравится именно эта картина, – тихо говорит Гордей.
Засмотревшись, я не заметила, как он подошел сзади.
– Откуда?
– Потому что она, как ты. У тебя в крови свобода и протест. У неё тоже.
– Но я не протестую… – обернувшись, я встречаю его нежный взгляд.
– Протестуешь, – теперь он говорит серьёзнее, чем раньше, – против одноклассников, против стандартов. Против своей матери.
Вздохнув, я снова поворачиваюсь к картинам.
– Они прекрасны. Будет выставка?
– Да, – присев на край кровати, Гордей приобнимает меня и усаживает на своё колено, – сейчас родители договариваются о помещении.
– Ты – настоящий талант! То, что ты делаешь, невероятно! В прошлый раз были прекрасные волки, до этого – медведи, а теперь эти лошади. Мне кажется, что каждая серия превосходит предыдущую.
Засмущавшись, Гордей опускает взгляд, а затем игриво подбрасывает меня на колене.
– Посмотрели, и хватит, тебе нужно готовиться к экзаменам!
Засмеявшись, поднимаюсь и выхожу в коридор, забрать рюкзак, который мы бросили у порога. Удивительно, как у Гордея хватает времени для учёбы в институте. Каждую свободную минуту он посвящает или мне, или картинам, или подготовке к выставкам. И это притом, что учится Гордей очень хорошо, почти на одни…
Резкий щелчок замка обрывает мысли.
Подняв рюкзак, вздрагиваю и оборачиваюсь к двери. Замок щелкает еще раз, дверь открывается так быстро, что я не успеваю опомниться, и на пороге появляется мама Гордея Лариса Григорьевна с полными пакетами продуктов в руках.
Она замирает, увидев меня.
Я тоже остаюсь стоять как вкопанная, и вместо приветливого «здравствуйте» выдавливаю из себя только кивок.
Осмотрев меня с ног до головы, она недовольно сводит брови.
– Гордей, дорогой, иди сюда!
– Ой, мама, ты так рано сегодня.
Выскочив в коридор, Гордей быстро целует мать в щёку.
– Да уж, хорошо, что не стала задерживаться, – строго глядя на сына, Лариса Григорьевна вручает ему пакеты. – Милый, можно тебя на кухню, на пару слов.
Оглянувшись