Но Ёнку такая перспектива немного напугала. Она прижалась к Мамбиному теплому боку.
– Не, мам, давай попозже. Я с тобой хочу.
– Хорошо, – Мамба обвила Ёнку рукой в ярких кольцах и дунула ей в макушку.
Высокий парень в расстегнутой рубашке, посмотрев на великолепную Мамбу, обходительно уступил им очередь и помог перелить воду из бренчащего цепью ведра в их посудины. Он еще посмотрел им вдогонку, может, он и был принц, поцелованный да невыбранный, но Мамба с Ёнкой спешили готовить ужин. Солнце, скатываясь, уже щекотало спину сопки. Все предметы начали приобретать чуть зыбковатые очертания, звуки чуть ярче разносились вокруг.
Назад вернулись быстро. С полными банками шли напрямую по поселку, не сворачивая на окраину. По дороге навстречу им прошлепал сухими пятками Силич с удочками.
– Ни пуха, ни пера!
Силич приветственно качнул удилищами.
Пять минут, и Ёнка, вырвавшись вперед, худеньким тельцем бахнула задребезжавшую калитку:
– Я первая финишировала! Как всегда! Я-я-я!!! Я тебя обогнала!
– Н-да, приходится признать, – горестно тряхнула черным хвостом Мамба. – Тебе как победителю достается приз. Вот это вот пустое, местами голубое ведерко. Правда… – Мамба заглянула внутрь, – …немножко с дырочкой. Но ничего, под картошку сойдет.
– Ага, а ты костер разводи! – и Ёнка ураганчиком залетела в сарай, подхватила еще корзинку и маленькую тяпку-царапку и рванула в огород собирать дикоросы, как у них это называлось. Помидоры, огурцы и прочая мелочь росла у них как-то сама по себе, привольно на свободе среди травы. Мамба и Ёнка ходили в свой огород как по грибы и каждый раз, раздвигая траву, удивлялись: надо ж что выросло.
Мамба, захватив из дома спички и плоскую закопченную кастрюльку, занялась очагом. За домом лежала упавшая много лет назад матерая береза. Рядом на вытоптанной полянке слеплена печка из положенных коридорчиком восьми кирпичей, накрытых сверху металлической решеткой. Под хорошее настроение Мамба с Ёнкой отпиливали от дерева толстые кругляши. Мамба колола кругляши на дрова. Ёнка складывала их стопками и накрывала поднатужась листом рубероида. Дрова были что надо, легкие, душистые. Один кругляш оставили под стол.
Мамба вооружилась легким туристским топориком и принялась откалывать от полешков лучинки. Настрогав достаточно, распрямилась:
– Ёнка! Быстрей тащи картошку, остальное – потом!
Отщипнула с березового бока прозрачные завитушки коры, сложила все по порядку в очажок, придавив увесистыми полешками. Полешки не вмещались в печку, торчали с двух сторон кирпичного коридора.
Ёнка прилетела запыхавшись:
– Вот-вот! Картошечка! – вывалила из ведерка на траву