Точно, лёд мы сначала почувствовали – затылками, кончиками пальцев, дыханием. О борта шлюпа бились льдины и становились все крупнее, превращаясь в торосы: скоро между ними приходилось лавировать. Впередсмотрящий надорвал горло и не успевал закалять его ромом, а ветер крепчал. То палубу заливал холодный дождь, то на нас сыпал снег, то град. А потом мы его увидели: сначала сияющее зарево, а на следующее утро – буквально уткнулись носом в сплошную ледяную стену, высотой футов в двенадцать. Капитан снова неистовствовал. Когда нематерное слово встречалось в его брани – мы крестились. Все понимали, что Северный проход есть, и цена ему была уже назначена – двадцать тысяч фунтов стерлингов – но он для нас был закрыт. Да и какого дьявола было сюда идти, если даже Исландия в эти годы была заперта льдами. Жаль, что мы это поняли только сейчас. Семьдесят градусов и сорок четыре минуты северной широты – и ни минутой выше.
Впрочем, мы убедились, что пролив между Азией и Америкой действительно существует и это не выдумка русских – а от них можно было ожидать и не такого. Во-вторых, мы составили неплохие карты, а значит – через несколько лет по ним сюда можно будет вернуться и снова попытаться обогнуть Америку с севера. Но для капитана это было самое большое фиаско в его жизни. Он понимал, что десять лет в море не пройдут даром и четвертого похода для него уже может не состояться. Так, впрочем, и вышло, хотя и по другим причинам.
Становилось холоднее, нестерпимо холодно, особенно по утрам. Среди нас праведников не было – мы все собирались однажды гореть в аду за то, что успели натворить и, если удастся – натворим еще. Но мы теперь поняли, что для тех, кому кипящей смолы покажется мало, у дьявола приготовлено еще одно развлечение – и это Арктика. И тогда мы взяли строго на запад. Держа в поле зрения ледяное поле по правому борту, мы думали отыскать хоть небольшую лазейку – но через десять дней уткнулись в голые утесы Чукотки. Путь был закрыт наглухо, чего и следовало ожидать. Запасы провианта убывали, и даже проклятая всеми моряками квашеная капуста, которая должна была уберечь нас от цинги – заканчивалась, а течь в трюме становилась сильнее, поэтому ничего не оставалось, как повернуть на юго-восток и тем же путем вернуться в теплые моря зализывать раны.
Вот в таком настроении пребывала команда, когда в последний день августа перед «Резолюшн» возник этот остров. Голая гряда пологих скал – как отпечаток подошвы сатаны – таким я увидел его впервые. Мы стали обходить остров слева, когда Кук вдруг решил бросить якорь. Высаживаться на незнакомый азиатский берег он тогда не решался, памятуя рассказы эскимосов о воинственных дикарях по ту сторону пролива, и, видимо, ломал голову, как ему теперь поступить, когда заметил остров и лежбище моржей на нем. Их там были сотни, и капитану пришла в голову прекрасная мысль добыть их, чтобы накормить команду свежим мясом. По его разумению, это должно было придать нам новых сил. Мы же считали по-другому, но возражать не осмелились. Поэтому пока в Европе бароны и графы охотились на благородных оленей – на другом конце света, на краю холодного моря мы кололи моржей, перемазавшись в их крови, потому что коку было запрещено выдавать нам хоть какую-то еду, пока каждый из команды не осилит свою порцию тошнотворной похлебки.
Тогда я и ступил на этот остров. Матросы следовавшего за нами второго шлюпа, «Дискавери», нагуливая аппетит, уже стаскивали смердящие туши в кучу, чтобы поднять их на камбуз. Ну а команду флагмана в это время отправили крошить топорами лёд, чтобы потом растопить его. Запасы пресной воды старались беречь и правильно делали. Этим мы и были заняты, когда что-то блеснуло во льду под моими ногами. В толще синего, пресного льда я заметил золотые кристаллы и, честно признаюсь, в первые минуты поверил, что нашел золото. «Не может быть! Не может быть! – подумал я. – Неужели!» Я обернулся – не заметил ли меня кто-то – а потом быстро отколол кусочек и сунул в карман.
Отойдя в сторону, я дрожащими руками стал растапливать льдинку, чтобы убедиться, что сорвал главный куш в этом походе, но скоро, дьявольски матерясь, понял, что это не золото, но все равно не мог оторвать глаз от волшебной находки. Я крутил лёд в руках, пока мне не взбрело в голову попробовать его на вкус. Он был холодным и немного сладким. Я удивился и лизнул еще, а потом положил весь кусочек в рот и вернулся на свое место, как вдруг почувствовал, что хочу пить – нестерпимо хочу пить. И я отколол себе еще, а потом еще, а что потом было – мне описать сложно. Я помню, что я бросился на