– Как тебе нравится Ходоровский? – поинтересовалась императрица у мужа между двумя глотками ароматного напитка. – По-моему, он ужасно зажат и напуган.
– Полагаю, он держится весьма неплохо для человека, который впервые за границей, да еще в таком статусе и на таком празднике! – возразил император. – Не знаю, смог бы я так на его месте… Впрочем, нам сложно представить его ощущения.
– Ну да, можно сказать, что с соловецкой каторги – прямо сюда, – поддакнула Катерина.
– По крайней мере, температура у нас сейчас похожа на тамошнюю, того и гляди, снег пойдет, – Константин усмехнулся, – такая на Соловках летом… Хотя ничего смешного в этом нет, – автоматически поправил он сам себя.
– Ты что-то опять в мрачном расположении духа. – Августа покачала головой. – Все-таки сейчас праздник, время веселья!
Ее слова потонули в грохоте салюта. Раскаты орудий на минуту заглушили и гомон праздничной толпы на Августеоне, и стрекот маленьких вертолетов, разбрасывавших конфетти, и тихий перезвон колоколов, которым многочисленные храмы настойчиво, но безнадежно созывали прихожан на вечерню…
Катерина бросила взгляд на часы: пора! Все надели маски и, встав из-за стола, вышли на украшенный цветами балкон. Тут же раздались звуки труб, огромная толпа на площади затихла, чтобы в следующий миг взорваться приветственными криками и рукоплесканиями. Хоры цирковых партий, разместившиеся в длинных портиках, затянули славословие августейшим.
Император смотрел вдаль, на залитую огнями Среднюю, на огромный Город, который словно шевелился, устраиваясь поудобнее в лучах желтого электрического света. Вся центральная магистраль была ярко освещена, как и соседние улицы с переулками. Император мог видеть Среднюю только до поворота, где когда-то был Дворец Антиоха, а теперь раскинулся археологический парк, но он знал, что и дальше, на Форумах Константина, Феодосия, до самого Форума Тавра плещется праздничная толпа, звучит музыка, поднимается пар от бесчисленных