XYN. Кантемир

мы, разбив молотком стекло, пытались разрезать друг другу вены. «Мы несчастны, но счастливее мы никогда еще не были… Я люблю тебя» – шептала она. Каждый раз, осознав то, что самый близкий человек сейчас умрет, мы поспешно бежали за ватой и бинтами. Потом, в страхе, что родители вернутся раньше времени, вытирая пол от крови, мы в хохоте издевались над глупостью нашего поступка. Одиночество всегда жило в нас. Мы слишком много думали. Слишком много требовали от несправедливого мира. Секс, которым мы занялись всего раз, не принес нам никакого удовольствия. Касаться хлопковой ткани ее юбки – в этом было куда больше нежности, чем в сексе. Застряв в лифте, помню, мы просто обнимались в надежде на то, что растворимся в теле друг друга. Нам был чужд этот мир. Чужд не так, как влюбленным. Мы не были влюбленными. Мы были воинами несуществующей армии… Мы говорили: «Там, за оградой живут злодеи, шлюхи и обманщики». Люди, сломленные грубой действительностью. Но только злодейство, блядство и обман и позволяют не рухнуть этому миру. Ужасно неудобная конструкция.

      Мы так и не побывали на море. Помню, как тщательно мы искали тихое побережье. Она так нежно и благодарно обнимала меня, когда, лежа на траве в каком-нибудь парке, я шептал ей: «Скоро мы будем на море. За гроши купим огромную корзину фруктов… Черешня. Я буду лежать на твоих коленях. Я буду кормить тебя спелой черешней. И ты будешь кормить меня черешней. И мы всех разъебем. Нас не съедят». Каждое слово мое вызывало у нее улыбку, а в моменты, когда мне удавалось в красках описать то, как будет выглядеть побережье, она ненадолго закрыв глаза, после – наклонялась ко мне и целовала в лобик. Немного причмокивая.

      Конечно, наши возможности были скованны моей зарплатой ночного грузчика. Но нам было наплевать.

      …

      Я вышел из кафе. Неизбежность весны все же совращает взор своей красотой.

      Сев на скамью (как я почтительно назвал ночное пристанище бомжей) и, засмотревшись на прохожих, рискуешь остаться там до сумерек. Эта участь настигает меня каждый вечер. Приятное, однако, чувство. Немного праздность.

      Но все же занимательно: прохожие в разнообразных нарядах. Все очень непохожи друг на друга. И очень похожи одновременно. Смеются, заигрывающе улыбаются друг другу. Самое интересное, это, когда, опомнившись после приступа безудержного веселья, приправленного вожделением, парочка, которую я с жадностью изучаю, отвечает мне взаимностью. Они замолкают (это очень смешно – но я не подаю виду) и, не переставая идти, смотрят на меня, не отрывая взгляда, и синхронно выворачивают свои головы примерно на сто восемьдесят градусов. Их удивление возводится в квадрат, когда через пару часов они проходят мимо того же самого места – а я все еще сижу и все так же пристально наблюдаю за ними. Они с испуганным взглядом смотрят в ответ. И тут я уже, конечно, не выдерживаю и после нескольких секунд гляделок начинаю хохотать. Они, наверное, считают меня сумасшедшим. Уверен – так уже думает не одна