– Пацаны, глядите, кто пришёл! Это же Вадька Панченко собственной персоной! Чувак, я тебя года два, наверное, не видел, ты, где чалился?
Цепким взглядом оглядев компанию, Вадим буркнул: «Всё путём», сел на скамью, со скучающим выражением лица пожал протянутые к нему руки, закурил.
– Слышь, Серый, есть что-нибудь? – спросил он тихо у парня, который узнал его.
– Обижаешь! Для тебя всё найдём, братан, и водяру и пиво, и папироску сотворим. Ростов-папа! У нас здесь есть всё.
– Начнём с «папироски». После и пивка можно глотнуть, – покровительственно хлопнул парня по плечу Вадим.
Уходил он от компании уже в хорошем настроении, ноги его сами несли его к школе.
У двери школы накачанный парень, увидев Вадима, удивлённо вскрикнул:
– Вадька Панченко? Каким ветром? Потянуло в родные пенаты? Заходи, братан. Наш класс сегодня выпускается в большую жизнь.
Вадим рассмеялся:
– Ероха! Помнишь, как я тебе в четвёртом классе ухо надрал и «Тетрис» отнял, ты с ним постоянно ходил, в кнопки тыкал.
– Ерошкин, Ерошкин, правильно, – ответил парень, – только теперь-то ты у меня ничего отнять не сможешь, у меня пояс по карате.
– Против лома нет приёма, – усмехнулся Вадим.
– Если нет второго лома,― рассмеялся Ерошкин и дёрнул Вадима за руку:
– Идём подрыгаемся.
– Погоди, Ероха. Давай покурим, после пойдём.
– Годится.
Они отошли в сторону и закурили. Вадим с простецкой улыбкой, почесав затылок, сказал:
– Круто живёте. В натуре, завидно даже. У всех жизнь сложилась кроме меня фраера. Надо было и мне лоху, остаться с вами доучиться, может и мне бы фарт припёр – человеком стал бы. Все дотянули-то выпуска?
– Все, ― ответил Ерошкин,― кто трудом, кто умом, кто рублём.
– А эта, как её… Каретникова, я с ней за одной партой, помню, сидел, с вами доучивалась?
– Танюха-то? – расхохотался парень. – Чё огородами ходишь-то? Думаешь, я забыл, как ты вазу-то об столб шмякнул?
– Что было, то было, да времени сколько пошло…
– Звезда! Её уже в Питерскую консерваторию зовут, красатулю нашу!
– Языкатая такая была эта красатуля, – пробурчал Вадим.
– Языкатая! – опять хохотнул парень. – Языкатая наша на «золото» школу закончила!
– Видали мы таких учёных: строят из себя, ни на какой козе к таким не подъедешь, а сами тайком на стороне гулеванят по-чёрному, оттягиваются не хуже какой-нибудь биксы, – бросил Вадим.
– Ты это напрасно, – нахмурился Ерохин, – она девчонка путёвая, не прошмондовка какая. Такие, кстати, тоже у нас в классе имеются, могу протекцию тебе составить. А Таня… дружила она с одним типом, из соседней школы. Он на год старше её был, по интересам дружба у них была. Такой французик, хиляк-ботаник, гений скрипки, блин. Так он в Израиле на скрипке пилит уже. Слушай,