Стасик. Александр Яд

Ммм…! – и я конечно не понял, что значило это «Ммм…», но сразу весь загорелся. Полночи не спал все думал, что вот, как я буду с корзиной завтра шастать по лесу, искать эти самые чудо-боровики и со знающим дело глазом оценивать, что: «А вот это, это не боровик! Это какой то лжегриб.» Помню, накануне вечером побежал к книжному шкафу, достал зеленую большую детскую энциклопедию и долго всматривался в рисунки на развороте слева – «Съедобные грибы», справа – «Ядовитые грибы». Чтобы завтра отличить тухту от настоящего. Смущал только желчный гриб. Как я на него внимательно не таращился, не рассматривал, даже лупу достал, но никак не видел – в чем разница между ним и белым боровиком? Название только разное, а так… В итоге плюнул и сам себе внушил, что, как только встречу, сразу пойму – где какой. За один вечер я стал грибоведом. И, конечно утром я никуда не поехал… С утра отец ушел, как обычно на службу. И ни слова, ни полслова про грибы.

      И вот, сейчас вот, вспомнив теперь это, я цеплялся сейчас за соломинку того, что я точно знал мама всегда мечтала – как бы побыстрей перебраться из нашей, как она говорила «дыры» из нашей Тмутаракани куда-нибудь в город, поближе к центру, а еще лучше в Москву. И что может быть отец сейчас навеселе сначала наобещал ей, а потом и мне сказал тоже самое, что вот, дескать, теперь он падпалковник и теперь-то мы уедем отседова.

      Мама почему-то ненавидела наш военный городок. Все здесь ненавидела. Ей хотелось города, большого города. Она ничего не понимала ни в рыбаловке, ни в шататься по берегу. И, вот я цеплялся за эту последнюю мою соломинку в надежде, что: «Ну, сейчас вот, отец мало ли чего мог сказать? Навеселе. А завтра с утра он как обычно поедет на работу в гарнизон, в свою часть с той только разницей, что теперь каждый солдафон будет приветствовать его, будет брать под козырек и: «За жа-ю то-варщ пад-па- ко-ник!» – когда еще вчера он выпаливал – «За жа-ю то-арщ ма-ёр!» Отец любил это показывать мне. Вот, какой у тебя отец – ни хухры мухры! А я сейчас наоборот очень жалел, что он подполковник, а не дворник. Я завидовал, всей душой завидовал сейчас Витьку. Вот у него отец дворник. Работает здесь, всегда будет здесь работать, живет здесь и будет жить и никуда не уедет. И Витек каждое утро на выходных может ходить на рыбаловку. Потом опять же у него всегда есть солома для самострелов, которые из катушки и резинки. Солома! Нам обычным пацанам негде было ее. Удача, если щипнешь из метлы потихоря, а Витек, гад -На бери!… Везуха! С таким отцом. А мне… Ээх… Мне теперь одна дорога. И куда? Куда я теперь поеду? Не знаю я куда!

      Я тяжело вздохнул и рыбаловка в эту субботу ээх… Чувство безнадёги и, и только бы не заплакать. Не плакать! Не плакать!!! Я стиснул зубы и не плачу и только этим сам себя утешаю, что я теперь не какой-то соплентяй восьмилетний, а что мне девять, почти десять лет. Я – мужик и не плачу! И что любой другой на моем месте конечно бы разревелся, когда суббота и больше не будет рыбаловок и ничего не будет… Обида, а я не плачу!

      Дал себе зарок – маму ни о чем не спрашивать, вытерпеть