Эго и нечисть. Рыцарь-Пилот

Что? Человечки вас взбесили? Биомасса? Как они радовались чужим страданиям! Как кричали! Как хотели все увидеть своими глазами, а потом рассказать соседям! Ни одного лица со слезами сострадания к молодой, потрясающе красивой женщине, невинной! Она ведь могла бы быть для каждого из них сестрой, женой, дочерью, мамой, в конце концов. Нет, никто не усомнился в ее виновности, все кричали, – Ян громко стукнул по столу ладонью, и его глаза загорелись таким цветом, которого я не видел никогда ранее. – Крови хотели, мук! Кто-нибудь усомнился хоть на мгновение в правомерности обвинения? Трусы! Скоты! А когда я сказал палачу: «Бери любую голову», – как они дернулись все! И даже стражники! – Ян расхохотался.

      – Ну, и где же здесь истина? В том, что люди трусы, просто биомасса, которая хочет выжить и размножиться на солнышке? – я был ошарашен своим выводом.

      – Нет, Рыцарь, чтобы прийти к такому, не стоило устраивать столь красочное шоу, житейских наблюдений для этого вполне достаточно.

      – Так чего же мы добились, что доказали? Где же истина?

      – Она всегда в концовке, и вы ее блестяще извлекли.

      – Не понимаю.

      – Все сложно, Рыцарь. Творец любит разнообразие, бесчисленное разнообразие вариантов! И только тогда в этом бесконечном перечислении может возникнуть вероятность сбоя, который и будет основанием для появления чего-то нового, то есть прогресса, развития и, в конечном счете, положительного естественного отбора. Вы прекрасно нам продемонстрировали это на своем примере, и толпа это приняла, они готовы были отдать вам любого с радостью, лишь бы не себя лично, – коллективный разум! – Ян откинулся на спинку кресла и снова рассмеялся. – Я допускал два варианта: вы отрубите голову, а потом сломаетесь или вы сразу сломаетесь и не отрубите голову. В целом понятное поведение среднестатистического индивидуума. Но такого, с выбором жертвы из толпы и наказанием вора, я, конечно, не ожидал. Браво, я, кажется, не ошибся в вас! Кац, паршивый пес, что ты думаешь?

      Кац заскулил и полез под кресло.

      – А что, он теперь опять будет пуделем, после того как вы его застрелили на плахе?

      – Не знаю, еще не придумал, он славный малый, и вы с ним, кажется, уже сработались, – Ян Дронович улыбнулся и чокнулся с моим бокалом, стоявшим на кофейном столике.

      – Все прошло блестяще, какой драйв, сколько эмоций! Какая натуральность!

      – Так вот что вам от меня надо! Вы хотите искренности в стрессовом состоянии?

      – Ну это, пожалуй, единственное состояние, когда врать сложно, – его улыбка была обезоруживающей. – Вы прекрасно себя проявили как характер, как личность, вы держали толпу в своих руках. Вы – действительно Рыцарь, только об этом еще не все знаете.

      – Я думал, что рехнусь, когда казнил Анну! Неужели вам ее не было жалко?

      – Мой эмоциональный друг, Анна – всего лишь сложный программный продукт, существующий только тогда, когда мы работаем, операционная система, казнить ее могу только я, отключив от системы. Что же касается всего остального белково-органического мира, то мне его, право, не жалко – все, что рождается