– Рад встретить наконец-то незабываемую Музу любовных песен, – произнёс он.
Тон и тембр голоса оказались неприятными. Впрочем, Арес не отличался разборчивостью в плане людей. Эрато не исключала, что их дружба была союзом власти.
Бог держался по-хозяйски развязно.
– Мой друг очень лестно о тебе отзывается, – добавил он и прищурился, выпячивая губы.
– Рада слышать, – женщина решила выжидать.
– Мой восхищённый друг рассказывает невероятные вещи, – Муза почувствовала сквозь слова Бога лесов твёрдое жало. – О её остром уме, гордом нраве и исключительных нравственных качествах.
Пан облокотился на спинку кресла, стоявшего рядом, будто бы невзначай приобнимая Богиню. Эрато отстранилась.
– Что скажет в своё оправдание Богиня?
– Бог войны очень добр. Его замечания говорят больше о его положительных качествах, нежели о качествах объекта его внимания, – скороговоркой ответила та.
Пан расхохотался громким настораживающим смехом.
– Мне тоже кажется, что друг мой слишком добр, – глаза Бога сузились до двух источающих презрение щёлок. – Вот скажи мне… – он остановился, подбирая обращение, – Муза. Как же может особа такого тонкого ума попасть в такое невыгодное положение? Дублёрша Афродиты.
Его речь оборвалась.
Пан дружески пожал прикрытое плечо Богини. Он не собирался дожидаться ответа.
– Хорошо провести время.
Большинство небожителей предпочитало не вступать в брак. Для оставшихся в большинстве своём узы брака не были священными.
Но сердце Эрато было неспокойно. Блеск и сила Ареса сбивали с толку, заставляя желать его внимания, наслаждаться его особенным обхождением. В конце концов, для чего становиться Богиней и не использовать преимущества этого положения?
Временной неразберихи в её голове хватило, чтобы сравнять себя с другими «высшими существами». Но она, в отличие от коллег, не хотела жить ни ради удовольствий, ни ради положения, ни «по привычке». Она твёрдо решила посвятить себя тем, кто в ней нуждается, – людям. Теперь же, когда она сошла с пути, пришло время исправить свою ошибку, расстаться с Аресом и вернуться на прежний курс.
О чём она только думала? Но улыбка сама заиграла на губах Музы при мысли об Аресе.
Грохот и звон заставили женщину обернуться. Служители уже устраняли остатки распавшегося на части стеклянного столика. Незнакомый мужчина рядом хихикал над случившимся и извивался, обращаясь то к юным нимфам недалеко от себя, то к Служителям и осколкам на полу.
– Ну так что? Ну так что? – спрашивал он у девушек, и лицо его сладчайше лоснилось.
Рядом с ними возникла худая женская фигура. Она подскочила к мужчине, хватая его рукава и пытаясь увести за собой. Взвизгивающий голос, кажется, уговаривал.
– Да отстань, отстань, – говорил гладкий