жажда
И жадно лакают из луж,
Изменчивость жизни —
Это
адвокат
Слабых душ.
Ночью все кошки черные,
Лишь сквозняков свист
Рамы трепещет оконные,
Мысли вгрызаются в лист.
Ночью все мысли томные,
Грузом измученных век
Падают в глади бездонные
И начинают разбег,
Бомбою ядерной сброшены,
Сколько еще хиросим
Будет ночами умножено
На одиночество зим.
Ночью все строчки ровные,
Или так кажется им,
Ночью все кошки черные,
И мы все вместе не спим.
Смертельный я,
Смертельный ты,
И свет – такой же весь смертельный,
Все остальное – только суета,
Все остальное – лишь синдром похмельный.
Смертельный яд,
Смертельный мир,
И день – такой же весь смертельный,
Погаснет погребальным
Сном квартир,
Как неудачный номер на арене.
Смертельный взгляд,
Смертельный крик,
Не умирают только тени,
Они отчаянно хранят
Весь этот мир в петле смертельной.
Смертельный дождь,
Смертельный снег,
И даже ветер – весь смертельный,
Бессмертный вождь,
Смертельный век,
Я вас приветствую на сцене.
Я курю о тебе
Бесконечно пустыми ночами,
Я сражаюсь
Тугими затяжками со стрелками-палачами
И уж в этом войне
Километры часов за плечами,
Я курю о тебе,
Проклиная навеки молчанье,
Мне не важно уже,
Чтобы утром вновь птицы кричали,
Я курю о тебе
В этом храме тоски и печали.
Я курю в тишину,
Что бы там она не означала,
Я курю о тебе,
Чтобы снова и снова сначала
Начинать этот бег
Бесконечно пустыми ночами,
Я курю в этот век,
Словно десять уже за плечами,
В девяти из которых
Я тебя уже не повстречаю.
Мне неважно – хоть снег,
Хоть тропическими дождями,
Возвращайся ко мне,
Чтобы снова и снова сначала…
Смотри, как готовят сырье
На фабрике мягких игрушек,
Протыкают иголкой гондоны,
И получают партию бренных тушек,
Чтобы вспороть их нутро,
Набить дешевым синтепоном,
Потому что голодные пушки
Требуют плюшевого мяса,
Недорогой деликатес, товар
Невысокого класса,
Но широкого потребления,
Потому что голодная смерть
Требует деторождения.
Давай забьемся в бункер,
Переждем,
Глубже самого дна,
Давай дождемся, пока смерть
Все обнулит счета,
Погаснут цифры на табло
И выпадут