Как мы с тобой,
Чужие посреди своих,
И город тоже как чужой,
На межсезонии затих.
В палатках спрятались барыги,
Здесь можно все почти купить:
Мечту, весну, свободу, сиги,
Я тоже так хочу курить…
Пустая пачка скорчилась в кармане,
А сердцу снова допинг нужен,
И толпы свежих наркоманов
Не замечают отраженье в лужах.
И толпы свежих наркоманов
Бегут за дозой и весной,
А мне бы просто закурить,
А мне бы встретиться с тобой.
Ты любишь слушать,
Как хрустят мои
кости,
Ты приходишь за новою
кровью
в гости
ночью.
Ты знаешь,
Что я умру,
Точно.
Отскребаю себя по кусочку
От стенки,
Склеиваю осторожно,
Чтобы снова поставить точку,
Затем вторую,
Но снова мимо.
Твоё наказание
Неотвратимо,
Как и мои стихи…
Вечность строгого режима
За один миг любви.
Вся наша жизнь —
Это просто гребаный
полицейский участок,
Где каждый в душе мечтает быть жандармом,
Но не хватает касок.
И пока тебе не досталось мандата,
Ты можешь тешить мысли о своём пути,
А каждый палач – это новый спаситель,
Так что просто прими и прости.
Радуйся, ликуй, танцуй,
Вспоминай имена бога посреди эйфории,
И пустоты холодный поцелуй,
Ну, в общем, все будет так, как тебе говорили.
И, конечно же, не забудь вспомнить меня в суе,
Не забудь меня поматерить,
Мол что ты ноешь! Какого хуя??
Зачем нам нужно лучше жить?
Радуйся,
Пока не придут на смену
Новые свидетели ЕГЭ,
Потому что любая сверхдержава
есть разновидность ОПГ.
В этом городе каждый термометр врёт,
Этот город летит в пустоту
По инерции,
Этот город похож на дрейфующий лёд,
Лёд на крышах, на окнах
И в сердце.
Я пропал, и никто здесь меня не найдёт,
Я исчез, как в замерзшей Венеции,
Мы зубами своими вгрызаемся в лёд,
Не боясь расколоть свое сердце.
А будильник в безумии снова орёт,
Он с ума тоже сходит от скуки,
В этом городе каждый термометр врёт,
И погода, упрямая сука,
Затевает вооруженный налет
На случайных прохожих,
Этот город похож на дрейфующий лёд,
И ему уж никто не поможет…
Весна – это просто кусок любви,
Оторванный от жадной вечности,
Как будто скальп, что снят с земли
В апрельской скоротечности,
И грязный рот ее в крови,
В моей отчаянной беспечности,
Бери мой страх и уходи
В шестерки для голодной вечности.
Служи,