Глава 6
Влюбленные слепы
Штаб-квартира «Ниппон Кумиай» располагалась в районе Такаданобаба, в неприметном трехэтажном здании в глубине улицы. С виду то ли турагентство, то ли языковая школа. Сакаи велела двум офицерам дожидаться ее снаружи. Она показала значок молодому человеку у стойки и направилась в офис, не обращая внимания на его протесты. Она стукнула в дверь и вошла в кабинет, стены которого были увешаны черно-белыми фотографиями в рамках. Пахло сигарным дымом, мужским одеколоном и потом. Невысокий человечек лет пятидесяти с гладко зачесанными волосами восседал за чересчур массивным для него столом. Очки на его приветливом, круглом, как луна, лице смотрелись мелковато.
– Да?
В его голосе сквозило приятное удивление при виде молодой женщины. Когда Сакаи показала ему удостоверение, выражение его лица не изменилось.
– Младший инспектор Сакаи. Первый отдел.
– Я Горо Онага. Присаживайтесь.
На столе Онаги стояли подписанные фотоснимки Жан-Мари Ле Пена и Саддама Хусейна – лицом к посетителю. Еще на одной сам Онага по-дружески обнимал бывшего министра безопасности. Над его головой висел огромный портрет мужественного красавца Юкио Мисимы, глядевшего прямо на любого входящего в кабинет. Он был изображен с руками скрещенными на груди, а ниже приводилась одна из его мрачных, загадочных фраз:
ТЫ МОЖЕШЬ ДОСТИЧЬ ИСТИННОЙ
ЧИСТОТЫ, ЛИШЬ ЕСЛИ ПРЕВРАТИШЬ
СВОЮ ЖИЗНЬ В ПРЕКРАСНУЮ СТРОФУ, ПИСАННУЮ КРОВЬЮ
– Первый отдел?
– Отдел убийств, господин Онага.
Он наигранно вытаращил глаза и откинулся на спинку стула.
– Чем же я могу вам помочь, младший инспектор? Сакаи обвела жестом кабинет:
– Чем вы тут занимаетесь?
– «Ниппон Кумиай» хранит исконный характер нации.
– Понятно.
Ее взгляд остановился на длинной напольной вешалке, на которой висели майки и ветровки разных размеров – и на всех красовалась эмблема «Ниппон Кумиай».
– Вы пришли, чтобы спросить меня об этом?
– Думаю, вы знаете ответ на свой вопрос, господин Онага. Мне просто любопытно… что у вас за организация. А то много чего болтают.
Он наклонился вперед; его физиономия сияла от восторга.
– А можно спросить, что именно?
– Что вы стремитесь оправдать участие Японии во Второй мировой. И отрицаете ее военные преступления.
– Что я отрицаю, так это ненависть к себе. Я отрицаю самобичевание, которым грузят в школе наших детей. Я отрицаю Конституцию, навязанную нам Америкой. Мягкотелость и отсутствие патриотизма у нашей молодежи. И я не единственный, кто ставит под вопрос «общепринятые» представления о нашей истории.
– Понятно.
– Кажется, вы мне не верите, инспектор.
– Профессиональная болезнь.
Онага рассмеялся, но в его глазах мелькнула обида на ее колкость.
– Зайдите в любой книжный