Машка поискала глазами Ксюху: та в другом конце зала любезничала с двумя кавалерами. Ну и фиг с ней. И они пошли пешком, потому что автобусы уже не ходили, а все деньги парень потратил на энергетики. Да ведь он и сказал, что дача недалеко.
Машка искоса поглядывала на его прикольную вихляющуюся походку. Ей нравились и походка, и безвольно болтающиеся тонкие руки, и длинный лошадиный профиль. И даже торчащие набекрень потешные зубы. И то, как он смешно и грустно скашивал на неё круглые глаза.
На железнодорожном переезде перемигивались красные фонари. Противно, пронзительно верещал сигнал. Успеют? Не успеют?
– Видишь огонёк? – показал парень на дальнюю жёлтую точку электровоза. – Это моя смерть.
И вдруг гибко и быстро, как в кровать, улёгся прямо между рельсов, вытянулся и сложил руки на груди крест на крест. Запрокинув лицо, смотрел блестящими глазами на звёзды.
Жёлтая точечка прожектора приближалась. Машка в смятении, нервно смеясь, тормошила его: «Эй, вставай, чумовой!».
– А давай вместе?!
И парень охватил её длинными руками, повалил на себя, крепко прижал. Машка трепыхалась, но хватка у парня была железная, даром, что руки тощие. Электровоз истошно ревел, несясь к ним на всех парах.
За секунды до наезда я зажал губами её крик. Она забила ногами – и обмякла, опала, покорилась, отдалась. Электровоз со страшным воем и свистом пронёсся по соседнему пути, так что у девчонки розовый блестящий плащик вздулся пузыриком. Её бы закрутило и утащило под цистерны налетевшим железным ветром! Но я крепче её ухватил, ещё больнее и жёстче прижался к чёрному сладкому рту. Рот в рот, глаза в глаза.
Рядом оглушительно, бешено, гневно стучали колёса грузового состава. Земля под нами ухала, вздымалась и опадала в такт. И не в такт стучало, колотилось в мою грудь её сердце.
Мы приходили в себя, оглушённые, ошеломлённые. Я понял, что отныне свистну ей, как собачонке – и она потрусит за мной на край света. В данном случае – на незнакомую тёмную опасную дачу.
Она продолжала неподвижно лежать на мне в своём розовом, испачканном в мазуте плащике.
– Алё, гараж! – я похлопал девчонку по холодной щеке. Она подняла встрёпанную голову. И хрипло, осевшим голосом сказала:
– Кайф. Я прямо чуть в трусы не кончила. Подождём следующего поезда?!
Не, что за дела?! Положим, мне-то было хорошо известно, что состав пройдёт по соседнему пути. Перед приближением поезда можно приложиться ухом к шпалам или к земле: они вибрируют и немножко прогибаются, как перед землетрясением. И то чуть в штаны не наложил. Но она-то этого никак не могла знать!
Я помог ей встать, одёрнул на ней плащ. Я понял, кого напоминает девчонка в своём воздушно топорщащемся, светящемся, как шарик розовой ртути, плащике. Мотылька! Отныне я знал, кто будет