– Элина, что ты копаешься?! Шевелись! Заказ мисс Сары готов? – орала тётушка Минола.
– Да, тётушка. – Получив крепкий подзатыльник, Элина протянула аккуратно сложенные бархатные платья с восточными кружевами.
– С вас тридцать серебряных, – пропела Минола голосом болотной жабы.
Получив монеты, тётка принялась за новых клиентов. Элина строчила платья и костюмы целый день. Бархат, шёлк, парча, кружево, снова шёлк. Тётушка, срывая голос, орала на девушку и шляпника с сапожником. Закончились розовые нитки, затем голубые и белые. Рулоны ткани исчезали на глазах. Шляпник, чьё ремесло было менее востребовано, побежал в лавку с тканями. Элина тонула в новых заказах. Красный, синий, белый, голубой. Посетители наплывали сплошной волной. И снова оглушительный рёв тётки и крепкий подзатыльник. День подходил к концу. Посетителей, наконец, становилось меньше.
Элина радостно взглянула на башню с часами. Десять минут, последнее платье. Финальный стежок и…
– Готово! – Элина не удержалась и подпрыгнула на стуле, за что получила ещё один подзатыльник.
Минола кинула на стол тридцать серебряных монет и удалилась. Хорошим портным за подобную работу платили раза в три больше, но тётушка Минола считала, что мелкая самоучка вроде Элины не достойна и этого. Элина хмыкнула и побежала в лавку с тканями, где работал её старый знакомый – старик Вантер.
– Ох, Эля, я уж думал ты не придёшь! – Вантер весело подмигнул.
– Извините, мистер Вантер, тётушка задержала, – Элина виновато потупилась.
– А, эта старая жаба… – прокряхтел старик. – У меня как раз остался зелёный шёлк и кусок драконьей кожи. Специально для тебя оставил.
Вантер достал из-за прилавка сложенный кусок ткани и рулон кожи. Его руки были изрезаны шрамами, кожа огрубела. Элина всё хотела спросить, откуда они, но не выпадало подходящего случая.
– С тебя семь серебряных, – хмыкнул Вантер.
– Но это же мало! – возмутилась Элина.
Она уже давно дружила с лавочником, но не хотела этим пользоваться. Девушка достала из кармана пятнадцать монет и протянула их старичку. Тот снова хмыкнул, проворчал что-то себе под нос и отсчитал семь монет. Затем он стал рыться