Ланс сказал:
– В ванной лампочка перегорела.
– Да, – живо откликнулась Летти, обрадованная возможностью сменить тему – Я ношу с собой фонарик. Не достаю даже со стремянки. А Крейг, как назло, уехал позавчера в рейс…
– Кто такой Крейг? – спросил Ланс, чувствуя, как что-то сжимается в животе, и понимая, что ответ ему не понравится. Летти с легким, неуловимым вызовом, сказала:
– Мой высокий друг.
Ланс очень равнодушно пожал плечами. Он чувствовал себя, как человек, который принять немедленные меры, чтобы предотвратить ужасные вещи, но знает в глубине души, что уже ничего не поможет. Летти неожиданно продолжила:
– Есть еще, конечно, Маноло, но он живет вместе с остальными мексиканцами коммуной, и у них там один телефон на целую кучу семей, и к нему вечно подходит какая-нибудь не говорящая по-английски бабушка. Можно было бы съездить на велосипеде, это всего два квартала, но ради лампочки, и не зная, не на рейсе ли он… Проще дождаться Крейга. Эти типовые лампочки висят слишком высоко…
Ланс сказал:
– Я достану.
– Перевесишь патрон пониже?
– Нет, просто поменяю.
Хотел сказать: «И впредь буду менять», – но почему-то поперхнулся этими словами. Ее высокие друзья, знание об обычаях мексиканской местной коммуны, знакомство с соседями – такие обычные и незначащие вещи – почему-то только сильнее закручивали тугой узел внизу живота.
Хуже стало, когда они вышли на улицу: она кивала направо и налево, останавливалась поговорить с тем или другим, а он нависал над ее плечом угрюмой серой птицей. Когда они остановились перед магазином одежды, Ланс замер в нерешительности. Ему казалось странным зайти туда, ему казалось, что все сразу поймут, увидев его обритую голову, его пальто – из которого он вырос за семь лет – откуда он прибыл. Прогонят с позором, осмеют публично. А если даже и пустят, то непременно зайдут в кабинку и увидят его шрамы, и тогда, тогда…
«Я сделал все правильно. Я сделал все, что должен был», – сказал он себе и выдохнул, но нервозность не проходила.
Летти вдруг взяла его за руку. Он наткнулся на ее поддерживающий взгляд, и почувствовал, как плавится, обугливается его шкура: она снова была с ним, как когда-то.
Летти сказала:
– Все хорошо.
Они вошли в магазин. Белый пол, покрытый неровной плиткой, компенсировал свою неказистость сверкающей чистотой. На плоских белых вешалках висела одежда, которая даже не старалась казаться лучше, чем есть – и так купят. Окна наполовину были заклеены матовой бумагой, и яркий солнечный свет падал откуда-то сверху, как в храме.
– Миссис Финч, добрый день. Познакомьтесь, это мой брат, Ланселот