Игнатов лениво кивнул и сделал очередной добрый глоток вина.
– Во-вторых, Гераклит называл войну отцом всех вещей. Ведь единство мира и обратимость противоположностей никак не снимает того напряжения, которое испытывает каждая противоборствующая сторона от необходимости сопротивляться поползновениям другой. И в такой войне вечно пребывает космос, являющийся свободной и имморальной стихией становления. Более того, сама оппозиция космоса и хаоса, столь популярная в Античности, совершенно теряет свой смысл при первом звуке гераклитовых речей. Хаос и есть естественное, саморождающее и самопожирающее состояния бытия, ибо «на входящих в те же самые реки притекают в один раз одни, в другой раз другие воды», или, если по-сельпошному, «всё течет, всё меняются». Но ведь и Вы, мой верный заступник, видите мир как вереницу хаотических сполохов жизненной стихии, как бесконечный водоворот преднамеренных случайностей и бессмысленных закономерностей, не так ли? Не Вы ли жрец космического хаоса, увлекающий себя в игру вечного становления?
Возникла пауза, Игнатов звучно икнул.
– А отсюда и «в-третьих», бриллиантовый мой. Гераклиту в стилистическом плане отнюдь не свойственны были абстракции, отвлеченные понятия, существующие исключительно номинально и выращенные в пробирке кабинетной работы. Он был всегда наглядно-конкретен, повернут к вещам, а не к терминам. Что добавляло его философии невероятную даже по греческим меркам визуальность и, как следствие, художественную выразительность и, в итоге, эстетическую экспрессивность. Так и Вы бесконечно далеки от умозрительного дедуктивного абстрагирования. Напротив, Вы признаете реально наличествующие факты в качестве первых и единственных оснований своего метода. И в этом Вы также – несомненный Гераклит. В-четвертых, он, Ваш великолепный и загадочный прототип, признавал огонь главным элементом космоса. И Вы также приводите мир в состояние относительной гармонии именно огнем – тра-та-та-та-та, – Скобельцын изобразил стрельбу из огнестрельного оружия. – И не будем забывать, что ваша фамилия образована от ignis, то есть «огненный». Вы – Игнатов, Вы – огненный, Вы – Гераклит.
Возникла пауза. Все оставшиеся за столом молчали, рассеянно глядя в никуда. Лежащий на полу Попович периодически постанывал и подергивался. Белик лежал неподвижно.
– Кстати говоря. При всём сократовском скепсисе к метафизическим и натурфилософским построениям, я сам особенно люблю те места из Гераклита, где он говорит, что Вечность есть играющее дитя, а царем мира является ребенок. Как это верно! Игра, великая игра! Игра веселая, но не смешная, спонтанная, но не бессмысленная, невинная, но не безопасная. Дитя… тот, кто опрокидывает моральное истолкование