Жёлтым
И приторно-сладким
Светом,
Похожим на медь,
На боевые порядки
Страшно и больно смотреть
Не защищаясь.
Не пряча
Правду в цветастый шатёр.
Конницей горького плача
Он обойдён,
И в костёр
Обращены мои стены,
Входят фаланги обид,
Горе богатым и пленным,
Если их козырь побит
Неоспоримым.
Железным.
Медным щитом не спасти
От приближения бездны,
И бесполезных
«Прости».
Аргус
Если б за каждое,
Вправду —
Глаз вон,
Воспоминание,
Я бы за каждую грусть
И за каждый сон
Слеп.
Словно стоглазый Аргус
Беспомощен —
Мания
Помнить тебя
Гасит дневной свет.
Если б за каждую
Каплю
Твоих слёз,
В небе рождалась звезда,
На земле – малыш.
Я бы хотел,
Чтобы небо осталось вовсе
Без звёзд,
И на земле —
Не докричишься —
Тишь.
Старое,
Впрочем,
Вернуться не может —
Блажь.
Кончилось и прошло,
Запрещён дозвон,
Ты за меня не ослепнешь,
Не тот,
Да?
Если б за каждое,
Вправду —
Глаз вон.
Беда
Беду ты не узнаешь по шагам,
По жаркому дыханию над ухом.
Беда твоя – не мрачная старуха,
Расставившая свечи по углам,
Не ворон, что стучит в твоё окно,
Не страшный крик, не адовая мука;
Нет у беды ни запаха, ни звука,
Ни вестников, как в импортном кино.
Нет у беды твоей календаря,
Где числа под могильными крестами;
И никакими датами, часами,
Приметами не выдаёт зазря
Свои ходы. Когда наступит срок
Ты всё поймёшь без лишних указаний,
Когда лишь темнота перед глазами
И тишина, без права на звонок.
Беда отступит, выстудив углы,
Фигуры скинув с чёрно-белых клеток,
И тысячи несказанных ответов
Похоронив в безмолвии золы.
И весь итог. И выдохнуть. К нулю
Свести тоску безжалостной кликуши,
И вытащить того, кто сам не сдюжит,
Беду чужую выпив, как свою.
Беззвучное
Медью пустой звучать не даёт молва.
Так на песок выплёскивает слова
Море моё, облачённое в хмурый вид.
Море бросает слова, а само молчит.
Эти слова обожжённый пожрёт песок,
С дерева сыплется высохший жёлтый сок.
Дерево мёртвое, хоть и ещё стоит,
Держит на пальцах Вселенную и молчит.
Небо считает дни до конца ночей,
Небо ничьё и счёта нет той ничьей.
Ветру не дуть и дождям не идти, и злит
Небо само себя. И само молчит.
Этим бы снам, обречённым с приходом дня,
Рваться струной, от смертельной тоски звеня.
Только внутри меня, замыкаясь в круг,
Лишь пустота. А в ней невозможен звук.
Всё
Всё.
Это не так уж и страшно, на самом деле,
Главное – первые две или три пережить.
Ну, а потом потеряют лицо недели
И перестанут дожди.
Будет всё снова как раньше, как прежде, но тоньше
Линия, после которой по сердцу озноб,
Верить захочешь, но так, чтоб не чувствовать больше
Выдоха сказанных слов.
Встретитесь,