Профессор Кира матерно обругала санитарку и выгнала из операционной. Посмотрела на него, помолчала и снова принялась помогать: он накладывал анастомоз между двенадцатиперстной кишкой и общим желчным протоком. Больная была толстой, рана в правом подреберье узкой и глубокой. Он пожаловался вслух.
– Разве не ты оперирующий хирург? – поинтересовалась профессор Кира. – Доступ к больному органу – в твоей компетенции. Большой хирург делает большой разрез, маленький…
– Я дошел до позвоночника сзади, – обиделся он. – Если продлить разрез кпереди, послеоперационной грыжи не миновать.
– Если анастомоз не будет герметичен, послеоперационная грыжа не успеет развиться при любом размере раны. Надеюсь, понимаешь, почему?
Ассистенты зашивали рану. Профессор Кира отвела его к окну и сказала:
– Что за моду ты взял, приглашать в предоперационную своих девок. А если бы урологом служил или дерматологом?
Он промолчал, но Киру было не остановить: – Это из-за нее ты грозился в июле побрить мне подмышки? Отвечай! А как же твой роман с Лизой из травматологии, что топчется на месте несколько лет? Покажи мне ее.
– Лизу?
– Ты знаешь, кого.
– Эмму?
– У женщины с таким именем должен быть муж и, как минимум, любовник. Эта теорема блестяще доказана Флобером.
– Она еще ребенок.
– Показывай ребенка.
Вытянувшись в струнку, окруженная хирургами, Эмма застыла посреди длинного коридора Клиники, заполненного кроватями с прооперированными больными, которым не хватило места в палатах.
– …нет, не на перевязку, – донеслось до него. – И в кино не пойду, даже на дневной сеанс… и в ресторан тоже. Как вы сказали, называется? Нет, не фильм…
– Здравствуйте! – сказал он, счастливо улыбаясь и привычно теряя рассудок. – Это Эмма, Кира Кирилловна. Знакомьтесь.
– Здравствуй, ребенок, – строго сказала Кира и насупила брови. – Если хочешь поговорить с ним, ступайте ко мне в кабинет. Здесь тебе проходу не дадут. – Повернулась к хирургам: – А вам пора в Коллайдер на коммунистический субботник, мальчики.
– Мы тоже пойдем на субботник, – сказала Эмма, будто объявляла о походе на половцев.
Кира опешила от чужого безрассудства. – Хорошо. Ступайте! Если встретите там Ленина с бревном, не удивляйтесь. До свидания, ребенок.
Они шли по полутемному подвалу, уворачиваясь от тележек с операционным и постельным бельем, баллонами с кислородом и закисью азота. Обгоняли каталки с покойниками, которых санитары везли вереницей на вскрытие в морг.
– Движение, как на улице Ленина, – сказала Эмма, поеживаясь. – Только трамваев не видно. Сколько в день умирает в Клинике больных?
– Надеюсь, вы не только за этим пожаловали сюда? – начал раздражаться он. –