Конфликт зрел давно. Оля надеялась, что Женя все-таки найдет какую-нибудь работу. Но Женя не торопился. 14 долларов в час? Это мало! Он не понимал, что уже не будет тех времен, которые были до 11 сентября 2001 года. И тех денег тоже не будет. А надо продолжать жить и платить по счетам.
Каждый раз, когда мы с Данькой приходили к ним в гости ( как правило, это было вечером, так как находиться «дома» уже было невозможно – у нас тоже назревал конфликт) была одна и та же история.
Готовился ужин, садились за стол. После пары рюмок водки Оля расходилась и начинала высказывать свои претензии к Жене, взывала к его совести, а он только курил, молчал и смотрел на нее свои грустными глазами. Он напоминал мне старого ослика.
В один из таких вечеров я узнала, что у Тани в Новосибирске остался сын, которого она не видела уже семь (!) лет. Те долгие семь лет, которые она была в Штатах и не могла выехать из-за отсутствия документов. Вернее, выехать-то она могла. Назад бы ее никто не впустил. С ним все в порядке, он живет с отцом. Они перезваниваются, она высылает какие-то деньги. Но не видеть ребенка семь(!!!) лет. Не потому что тебя лишили материнства, а просто по собственной воле. Мальчику четырнадцать, как Даньке. То есть в последний раз она видела сына, когда ему было семь лет. Для меня это было как гром среди ясного неба. Я этого никогда не понимала и, наверное, не смогу понять никогда. Зачем нужна тогда эта Америка? Что здесь вообще делать, как жить, когда ты знаешь что где-то далеко, на другом континенте живет родное тебе существо. Без тебя. Не просто родное, а вышедшее из тебя, твой кусочек, твоя плоть. Живет, развивается, взрослеет, ходит в школу, ложится спать, а ты даже не можешь его обнять и пожелать «спокойной ночи». Ты ни-че-го не можешь! Потому что он далеко и неизвестно, хочет ли он тебя уже видеть вообще. Ведь дети жестоки! Они не прощают предательства.
Может быть я сумасшедшая мать. Да, я согласна, жизнь – штука непредсказуемая и ситуации в ней бывают разные. Не судите и не судимы будете. Но я всю свою жизнь думала прежде всего о Данииле. Да и сюда, в Америку, приехала больше для него, чем для себя. Я знала, что этот шанс нельзя упустить прежде всего потому, чтобы дать Даньке возможность состояться как личность – у него все дороги открыты! Хотя была уверена, что сама я здесь уже вряд ли достигну каких-то высот! Но ради него, моего сына, я рискнула.
В моей жизни был всего один момент, когда нам пришлось расстаться с Даником. Это был 1994 год. Ноябрь. Я улетала на Канары по работе. Предположительно на три месяца. Мы только развелись с его отцом, но жили все вместе в одной квартире с ним и его родителями. Даник оставался с бабушкой, моей свекровью. Ему не было еще пяти лет. Может, сказалось эмоциональное напряжение после развода, а может негативное отношение ко мне моих бывших свекров. Не знаю!
Но тот момент, когда мне надо было выходить из квартиры с чемоданом , чтобы уехать в Шереметьево, я запомню на всю свою жизнь. Данька обхватил мои ноги и смотрел снизу с высоты своего росточка мне в глаза.