Цыгане споро двинулись к себе. Сосед-алкоголик увязался с ними.
– Скажите, – не утерпела Нюшка, – а фонариком в лицо зачем? Вон какое солнце!
– Это для острастки, – засмеялся Михал Михалыч. – Когда тебе фонариком в лицо светят, это, брат, и на папу римского подействует.
Нюшка открыла ему входную дверь. Михал Михалыч вошел в сени, споткнулся о ведро с водой, поставленное несообразительным соседом-алкашом, и вошел в жарко натопленную горницу.
– Нюшка, давай за стол! – скомандовал дедУля, потом увидел входящего и осекся. – Михал Михалыч, какими судьбами? Садись, исть будем.
– Спасибо, сыт, – ответствовал Михал Михалыч, сел за стол, положил перед собой шапку и расстегнул верхний крючок полушубка.
– Давно не заходил, – дипломатично сказал дедУля.
– Дела.
– Понятно.
– Как здоровье, Ульян Захарыч? Ульяна Никитична?
– Слушай, Михал Михалыч, – сказал дедУля, – Не девку уламываешь. Ты же пришел не о здоровье балакать, я же вижу. Начинай сразу, без предисловья.
Михал Михалыч подвинул стул в сторону стариков.
– Я только из города. Добились мы все-таки своего, – сказал он. – Губернатор вчера подписал постановление об учреждении ежегодной премии имени Андрея Лукьянова. Она будет вручаться лучшему полицейскому. Сначала попробуют в районе. Пойдет – внедрят в области. А там, глядишь, и всероссийской станет.
Он помолчал. Все сидели тихо, не шелохнувшись. Потом Михал Михалыч встал по стойке «смирно» и казенным тоном сказал:
– Первую премию единогласно решено присудить родителям Андрея Лукьянова, – он полез в нагрудный карман полушубка и положил на стол конверт. – Вот. Пятьдесят тысяч рублей. Негусто, но, как говорится, деньги не главное.
Он взял шапку.
– Пошел я, служба, – сказал он. – Я очень рад, вы не представляете как.
– Михалыч, – сказал дедУля. – Твои-то дела как?
Михал Михалыч помолчал.
– Съели меня, – сказал он негромко. – Сдаю дела. Потому и рад, что с премией Андрея успел.
– Что ты говоришь? – сказал дедУля. – А кто вместо тебя?
Михал Михалыч махнул рукой и рассмеялся.
– Узнаете, – сказал он. – За глаза слова худого не скажу. Человек как человек. Нерусский только. Ну, прощайте.
Он надел шапку и вышел. В сенях звякнуло ведро, хлопнула входная дверь. Наступило молчание.
4.
Нюшка вышла следом за Михал Михалычем, но не во двор. Береза с утра была такая красивая, а сейчас уже заполдень, набежали тучки, она видела в окно, и береза уже не сказочная, а обыкновенная. А в горнице жарко, не продохнуть. Старикам-то хорошо кости погреть. Пусть их. Так что она вышла в сени и стала подниматься по лестнице. Облай шмыгнул в дверь за ней следом. Ему тоже было жарко. Удивительное это было создание, с сердцем героя и размером с кроссовку. Он категорически не умел сидеть неподвижно