– Ух ты, – сказал дядя Витёк и потрепал ее по щеке.
А потом поднялся.
– Ладно, – сказал он. – Жди машину.
Он ушел.
Нюшка вернулась в дом, подбросила уголька в печку. Печь гудела, как идущий на взлет истребитель. Печка жарила вовсю, хотя еще темнели противные пятна сырости по углам.
ДедУля сварганил чаю с лимоном, порезал сало. Всем досталось, даже Степану Митрофановичу с Облаем. Облай уже лежал на привычном месте под кроватью, хотя и не лаял.
БабУля маленькими птичьими глотками отпивала чай с лимоном.
Нюшка с удовлетворением отметила, что саяна рядом с ней уже нет.
Сало каждый ел по-своему. ДедУля откусывал от сала маленький кусочек, как раз по зубам, и жевал его, пока жевалось. Потом, когда сало истаивало во рту, на лице его появлялось выражение изумления пополам с детской обидой. БабУля облизывала кусочек сала и обсасывала, как эскимо, со всех сторон, не теряя головы и с чувством собственного достоинства. Степан Митрофанович положил кусочек перед собой между лап и разглядывал его, склоняя голову то влево, то вправо, как художник, примеряющийся к обнаженной натурщице. Время от времени он обнюхивал кусочек, чтобы убедиться, что сало никуда не делось, и продолжал эстетствовать. Облай же поступил проще всех: он мгновенно проглотил причитающийся ему кусочек и теперь глядел на всех черными маслинами глаз и стучал хвостом по полу, словно говоря: «Ребята, без обиды. Бог дал, я съел». Чувствовал он себя превосходно и, судя по всему, продолжал неколебимо верить в своего собачьего бога.
В шубейке находиться в доме становилось по-настоящему жарко. ДедУля предложил Нюшке сала, она отказалась, пощупала мясо на кухонном столе: пусть себе размораживается. Этот день, начавшийся таким чудесным образом, еще продолжался.
Степан Митрофанович поднял голову. Следом тявкнул Облай, а потом и Нюшка услышала звук мотора грузовика. Она выскочила из дома в тот момент, когда «КамАз» задом, приминая сугробы, подъехал к столбам ограды. За ним показалась уже привычная и совсем нестрашная фигура дяди Витька. Дядя Витёк махнул рукой, грузовик остановился. Только сейчас Нюшка заметила за грузовиком группу людей. Здесь были Писатель и дядя Автандил, пара цыган из соседнего дома, а также тетя Ангелина, жена дяди Витька, с сумками на руках. Отсутствовали только дядя Олег, обладатель неисправного «Мерседеса» – жена объяснила, что гриппует – неприметный дачник из города (он приезжал только на лето) и алкаш из первого дома по переулку – ну, с ним все ясно.
Нюшка провела тетю Ангелину в дом, где та, сняв куртку и платок с головы, сразу стала хлопотать в кухонном углу и греметь кастрюлями и сковородками. Нюшка невольно улыбнулась, вспомнив свое недавнее видение. Она поспешила обратно на улицу. Водитель уже поднимал кузов, и черная угольная масса с грохотом высыпалась на землю. Дядя Витёк рассчитался с водителем, и тот, опустив кузов, укатил. К дяде Витьку подошли цыгане и стали просить отпустить их домой одеться потеплее. А и правда – мороз