– О, приехали, – тут же взвинтилась еги-баба голая, тоже переходя на тона повышенные, да руками расписными всплёскивая, – вы чё на меня орёте, окаянные? Да я тута почитай всю жизнь сижу как неприкаянная. А коли ты по лесу ходишь да ни хрена не видишь, так я тебе глазёнки протирать не обязана.
– Врёшь, ведьма, – чуть ли не взвизгнув, Кулик выпалил, – не было тебя тут. Я весь лес излазил от дерева к дереву.
– Тута я жила, а вот тебя в моём лесу ни разу не видела.
– Ведьма, – тут же втиснулся в их перепалку старичок плюгавенький, – как есть ведьма размалёванная.
– А хоть и ведьма, – вскакивая на ноги да уперев руки в боки, ехидно отреагировала Апити, – тебе то чё до этого? Коль ты слепошарый не способный узреть обычного, даже не колдовского отвода глаз простенького.
– Стой! – заорал Кайсай, тоже на ноги вскакивая и в упор уставившись на деву белобрысую.
Наступила тишина. Все замерли.
– А это кто? – спросил рыжий почти шёпотом, медленно слова растягивая да указывая своим пальцем в сторону непонятно откуда взявшегося «недодеда» плешивого.
Апити скосила глаза в том направлении куда он указывал. Снова вернула взгляд на Кайсая и пожав плечиками, с видом, мол дурак совсем что ли, просто ответила:
– Так, леший здешний, а что не так?
Кайсай медленно перевёл взгляд на деда мелкого, что стоял столбиком вкопанным, вытянув руки длинные вдоль тела щуплого да отведя широко открытые глаза в сторону, как собачонка нашкодившая.
– Леший? – переспросил Кайсай опешивший.
– Ну, да, – так же просто ответила дева с удивлением.
– А ты ведьма, – тут же огрызнулся старичок непонятно на что обидевшийся, всё также отводя большие глаза печальные в сторону.
– А я вообще живой или умер уже? – неуверенно спросил Кайсай ни к кому не обращаясь, но при этом переведя взгляд на Кулика ошарашенного, что, распахнув глаза и рот на деда пялился.
– Ладноть, – печально вздохнул «недодед» обиженно, видно другую реакцию ожидая на своё появление, – пойду я от вас.
И стал уже поворачиваться, как его остановил Кайсай своей фразою:
– Дать бы тебе в ухо, – проговорил рыжий озлобленно.
– За что это? – растерялся леший от таких речей в свою сторону.
– А кто меня надоумил тому придурку глаз подбить?
– Так это… – вдруг стушевался леший да принялся оправдываться, явно не зная, что соврать в своё оправдание, но тут же нашёлся и выпалил, – так сам виноват.
– Я? – недоумению Кайсая придела не было.
– А кто ж? Надо было сразу глаз гасить, лиходею наглому, – распалился резко дед, к рыжему подскакивая да кулачком помахивая, – а потом уж пинай сколь хошь, коль решил потешиться.
– Так это ты недомерок учудил заваруху кровавую? – отодвигая Кайсая рукой в сторону, буквально вклинилась в их