Тайна института. Дмитрий Огненный

«чтобы они им понравились» – «в смысле?» – «возбуждали их» – «и дальше?» – «а это, в свою очередь, возбуждает меня» – «ну и?…» – «чтобы мы могли трахнуться». Таким образом, от желаемого до действительного… при некотором упорстве… совсем недалеко. В их двадцатилетнем возрасте сам бог велел иметь немножко удовольствия. Но иногда просто приятно, вот как сейчас, идти сзади и предаваться созерцанию. Голова Глеба была празднично пуста. Возможно, если бы на девочке была длинная монашеская юбка, он бы смог думать о том, что сегодня днем ему необходимо побывать в его атлетической секции, что мама попросила его купить на Привозе айву, а он ее не нашел и возвратится домой с пустыми руками, что день сегодня классный, и вечером можно будет навестить Светку из общежития, что он опаздывает на пару, и это не очень-то хорошо, если учесть контрольную – возможно – но это все сейчас было безнадежно далеко от него, как Северный полюс для жителя экваториальной полосы Африки. Ибо маячащие перед ним стройные ножки целиком приковывали его внимание своей соблазнительной, аппетитной близостью.

      Ох, как нелегко было Коле на этой паре! И дело было совсем не в учебе – если бы! Ее можно пережить, а вот это… Липкий пот потихоньку стекал с его лба по щекам и далее, а в плотно сжатых ягодицах царило настоящее пекло. Большая и сильная нужда давила на его кишечник, заставляя его судорожно сжиматься в отчаянном усилии не растерять добро по штанам. О, господи!.. Все вокруг было, как в тумане, голос преподавателя доносился откуда-то издалека, словно из другого мира. Напряжение в животе то усиливалось, то ослаблялось, горячими просящимися наружу волнами.

      Только не допустить позора! Его друг Вова, по счастью, не смотрел в его сторону – положив руку под подбородок, он глубокомысленно обозревал виды из окна у противоположной стены. Но сзади – е ж мое! – сидели две девочки из его группы, Надя и Оля, и ему уже стало казаться, что они шушукаются именно о нем. И хихикают. Нет, он этого не вынесет! Его рубаха прилипла к спине раскаленным железным листом. И, как назло, он сидел на передней парте. Встать – так все будут смотреть, а он наверняка красный как рак – догадаются!.. А что делать?!? До конца пары не меньше двадцати минут. А у него уже и так дальше некуда – весь смысл жизни сосредоточился сейчас на небольшом участке кишечника и, надо быть реалистами, он проигрывал эту нечеловеческую борьбу. Сейчас возьмет и бухнет… Н-н-нет!.. Нельзя! Это будет конец всего – «ты слушал, что Панов на лекции сделал?… Да, Коля. Ну-у-у, ТА-АКОЕ…» К черту все! Он поднял руку. «Можно выйти?» – как будто со стороны он услышал свой немного сдавленный голос. «Да, конечно», – удивленно сказал Валерий Степанович. Кто-то действительно хихикнул. Плевать, на все плевать. Он протиснулся за спиной Вовы, из последних сил сдерживаясь, чтобы не побежать. Каким-то чудом сохраняя нормальное выражение лица, он степенно прошелся к выходу, ни на кого не глядя. Кто-то еще хихикнул. Смейтесь, гады! Мне все равно уже. Только бы… – а вот выйдя за дверь, он сразу, не мешкая,