Начинали скучать, ещё не простившись. Всегда держались за руки. И говорили, говорили, говорили, … не могли насытиться друг другом, казалось, что время бежит слишком быстро – его всегда не хватало. Так пролетели два года.
А потом, в один из майских дней, Ляля ворвалась домой как ветер и светясь от счастья крикнула: «Скоро у нас родится ребёнок! Ты понимаешь – ребёнок!»…
Идея тёщи была проста – убедить дочь в ошибке, развести и вытолкнуть меня из её жизни. Но всё это делалось очень аккуратно, без нажима. Чего я никогда ей не прощу, так это её совета сделать аборт, когда она узнала о беременности: «Срок небольшой, ещё не поздно».
Лялька жутко с ней разругалась тогда. И это при том, что Ляля, человек совершенно не конфликтный. Весёлый, подвижный, общительный, способный через пять минут стать своим в любой чужой компании. Не пила никогда больше бокала сухого вина, не курила … Но главное – это была сама рафинированная нежность. Что бы она просто тон повысила, нужно очень постараться. А тут с любимой мамой и пыль до небес.
Беременность протекала очень тяжело. Сильнейший токсикоз, угроза выкидыша. Лялька превратилась в тень, ей было очень плохо, но она терпела, улыбалась и всегда уверенно заявляла: «Всё будет хорошо, я знаю…»
В декабре родилась Ленка. Роды тяжёлые; Лялю чуть не потеряли, но она выкарабкалась. Начала поправляться. Даже румянец вскоре заиграл на щеках по-прежнему.
Я был счастлив. С работы бежал домой, что бы увидеть их поскорее. Работал кинологом – работа нравилась. Это, пожалуй, самая независимая и интеллигентная работа в милиции, такая же, как работа эксперта или оружейного мастера – начальство тебя не трогает, в работу твою не лезет, в процесс подготовки собаки тоже – интересует конечный результат. Я к тому времени с месячного щенка вырастил и подготовил ещё одного напарника – ротвейлер Мадж стал бессменным спутником. Собаки у меня были из лучших, на чемпионатах кинологов МВД Ленинграда и области, всегда занимали призовые места. Дежурил постоянно на Литейном 4, а этот допуск имели не более 10 собак.
Никогда бы не подумал, но Ляля оказалась настоящей наседкой. Ребёнок занимал все мысли и всё время. Всюду лежали книги, от Бенджамина Спока до подборок и вырезок – интернета не было. Пелёнки, бутылочки, соски, игрушки, марлевые подгузники и прочее, прочее, прочее. На полу у входа дезинфицирующая тряпка, я мыл по 20 раз на дню руки, непрерывно проветривали комнату, включали кварцевую лампу. Собаке в доме появляться было запрещено, друзьям и знакомым тоже. С озабоченным видом, она непрерывно что-то размешивала, тёрла, грела и гладила. Все наши былые разговоры, отношения и развлечения были похоронены. На надгробии сидела Ляля, консультируясь с врачом из платной поликлиники по очередному вопросу – нужно ли ошпаривать почищенные яблоки кипятком или нет.
Мне казалось, это всё временно. Временно и черезчур. Я сам любил Ленку,