«Ошибки – это знаки препинания жизни,
без которых, как и в тексте, не будет смысла».
– Харуки Мураками -
«Воспоминания о пережитом счастье, уже не счастье,
Воспоминания о пережитой боли, всё ещё боль».
– Байрон -
Пролог
Шел 1982 год. В Ленинграде я остался один.
Жена покинула меня, вернулась к родителям. Мы не прожили трёх лет. Надоело ей жить в ледяной избе – холодно, темно, а ей хотелось тепла, любви и света. Как любой женщине. Она верно поступила.
Окружали сослуживцы, приятели, подружки. Людей вокруг, как пчёл в улье. А я оставался один. Совсем.
Не было рядом свидетеля моей жизни – человека, которому интересна каждая её страница; готового «и в радости и в горе…».
Хуже всего ночью, когда бессонница – слушаешь шуршание шин по асфальту под окнами и считаешь минуты до утра.
Молодой парень – 22 года: устроенный, со своим жильём, весёлый, общительный. Красиво и щедро ухаживал за девушкой, если нравилась. Привлекательный, без комплексов, без проблем.
Очень быстро моя комната на Ленинском превратилась в некий клуб. Не так много ребят в моём возрасте имели тогда своё жильё. Или с родителями обретались, или женатые, с семьёй. Не успевала одна компания отгулять, как тут же появлялась другая.
Девчонки были тогда не так прагматичны, как нынешние. Им от ребят требовалось то же, что ребятам от них. Ну, ещё, бонусом, внимание и хорошее отношение – без грубости, без пошлости.
Через некоторое время от такой девчонки уже сам начинаешь прятаться.
А девушек в Ленинграде много. Красивых девушек. Но ни одна не нравилась так, что бы из-за неё не смотреть на других. Я дошёл до того, что имена их не мог запомнить, как в плохом анекдоте. Очередная красотка казалась совершенством … дня три-четыре. Больше двух-трёх раз не мог заставить себя с ней встретиться, а она не могла понять, что не так – обижалась, злилась, звонила, приезжала… Случалось, это были близкие подруги, которые оставались со мной на ночь… две… три…
Соседи обижались. Но не жаловались – соседи у меня были хорошими – даже сочувствовали.
Никогда бы не подумал, что и года такой жизни окажется много. Надоело. Стал всё больше гулять один, соседей просил, что бы к телефону не звали – нет меня.
Наступил какой-то раздрай в душе, в отношениях с девушками…
На выходные – график у меня плавающий был, но больше «сутки – трое» – если приглашали, пропадал на природе с ребятами, увлечёнными туризмом. Замечательная была компания. Уходили пешком от станции километров на пять – десять, а там уже «настоящая глушь» – ни людей, ни деревень – озёра, сосны и напоённый смолой воздух. Костёр, рыбалка, гитара до утра, «Солнышко лесное» … Возвращался просветлённый, но уже через неделю опять тянуло уехать.
Так незаметно пробежал год.
Я втянулся в эту скучную жизнь. И не ожидая перемен, встретил Лялю, мою вторую жену, мать моей дочери.
Часть 1
Ленинградка или петербурженка.
Вкрадчиво общается «на вы».
Голос чуть с прононсом и простуженный
От надменной стылости Невы.
Ледяная северная барышня
Навсегда – «единственная та» …
(Игорь Карпов)
Познакомились мы случайно. Работая кинологом, я время от времени, брал дополнительную работу – дрессировал чужих собак, с которыми хозяева не могли справиться. У неё была плохо управляемая овчарка. Кто-то посоветовал обратиться ко мне.
Я как раз лечился после командировки и временем располагал.
Какая она была … Как глоток того воздуха из походов – мы потом часто ходили с ней вместе, она сразу прижилась в компании. Коренная ленинградка, или петербурженка, как теперь говорят.
Очень коммуникабельна, прекрасно воспитана, эрудированна, много знала по истории – Восток, Эллада, Египет – её конёк. В совершенстве знала английский – школа, курсы, ещё курсы. Она тоже брала подработку на лето – англоязычные туристические группы.
Тонкая как камыш, стройная, темно-каштановая коса в руку толщиной ниже пояса … Не журнальная красавица, но правильные черты лица, серые с зеленью глаза – лучистые яркие, мягкая улыбка на чуть пухлых губах, трогательные мелкие веснушки. … Чистая как горный родник. Словно она из другого мира явилась в этот, и всё время удивлялась ему. Студентка из института Вознесенского, 18 лет… Никто из друзей не звал её Оля – только Ляля, Лялька…
Ребята табуном за ней бегали – она со всеми прекрасно ладила, но близко никого на пушечный выстрел, … что она нашла во мне, до сих пор не понимаю.
Через полгода мы поженились.
Жили, душа в душу, пока не вернулись Лялькины родители. Да, да, их