Барбара снова потянулась в карман, достала сигарету, покрутила ее в руках, понюхала, и продолжила.
– Но он не любил сладости, как и его родители. Они считали, что от всего мучного портится фигура, появляются морщины и пахнет плохо из-за рта. А я все равно пекла пряники, оладушки. Как-то раз пришла я домой пораньше после учебы. Мама его была у нас в гостях. Я заглянула на кухню и увидела как она беседуя с моим парнем, выбросила оладушки в мусорное ведро. «Такой едой только свиней кормить» – сказала она. Я была так раздосадована. Разразился скандал. Мама его настоящая змея. Притворилась оскорбленной и больной. Села на стул и плачет. Говорит, что как лучше хотела. «Нельзя – говорит – кормить моего сына такой едой. Этим даже скот не кормят.» А этот козел глазами хлопает: то на меня, то на маму. Потом говорит: «Ну правда, дорогая, не пеки ты больше. Я их все равно не могу есть. Ну не привык я к такой еде. К тому же у тебя это скверно получается. Не твоё это. Ну не твоё. Займись тем, что у тебя хорошо получается. Прошу тебя, любимая не расстраивайся. Я ведь как лучше хочу. Кто тебе еще правду скажет. Все только льстят, а за спиной смеются. Не умеешь ты готовить, не страшно. Сейчас всего полно. С голоду не помрем.» Вот так… Потом мама его в слезах уехала, а мы с ним помирились. Только я стала замечать, что у меня и вправду все перестало получаться. То крем сворачивается, то коржи подгорают. Больно было смотреть на все это: на свои черные пряники, на каменные пампушки. Короче, я подумала и решила, что он прав. Не моё это дело. Забрала я документы из этого училища и поступила в университет. И все ради него. Он ведь у меня был образованный. Профессором хотел стать. Мои ватрушки и близко с его возвышенными целями не валились. Стала я учить дидактику, герменевтику. Тортики мои мне все еще снились, только какие-то кособокие. Прошло время и я стала забывать обо всем. Забывать о своей деткой мечте, о той обиде, которую нанесла мне его мама и он сам. Мы стали питаться здоровой едой. Я тоже стала следить за уровнем нитратов, покупать продукты только в биомарекете. В общем, зажили мы с ним душа в душу. Мне даже смешно стало, что между нами могли стоять какие-то тортики. С ним мы поднялись сюда в первый раз. Здесь он предложил мне быть его женой. Я была так счастлива. Любила его до беспамятства. Разревелась тут от счастья. Господи, неужели я была такой сопливой дурой? Планировали пожениться через года три или четыре. Когда до свадьбы оставалось ждать всего год, папа его сильно захворал. Так что ему снова нужно было ехать в Берлин. Он даже тогда вещей с собой не стал много брать. Говорит, что через неделю вернётся. А на вокзале он взял меня за руку, заглянул прямо в глаза, и говорит такой на полном серьезе: «Обещай, что ты будешь ждать меня. Обещай что будет жать чтобы не случилось. Вот что бы не случилось, ты просто жди меня.» Я рассмеялась. Показались смешными такие сентиментальности. К чему они? Ведь он все равно через неделю вернется. Но он смотрел на меня очень серьезно.