И дождалось.
Деревья двоились, троились перед глазами, превращая жиденький парк в густую рощу. Мужичок икнул, выдав при этом струю такого небывалого по силе запаха перегара, что пролетавший поблизости комар обречённо пискнул и рухнул наземь, потеряв сознание. Ему (мужичку, не комару) страшно хотелось спать, но домой идти он не рисковал, зная, что там его ждёт жена, у которой была жутко тяжёлая по силе оплеух рука....
Скамеек поблизости не наблюдалось… Можно было бы, конечно, лечь прямо на землю, благо царило лето, но днём прошёл дождь и ложиться прямо в сырость жуть как не хотелось… И тут неожиданно ему прямо в глаза бросилось симпатичное, а главное, сухое местечко, будто специально предназначенное для отдыха. Истосковавшийся по мягкой "постели" алкаш плюхнулся на густую упругую травку, и только было прикрыл глаза, как нечто-то тонкое и прочное обхватило его грудь так, что перехватило дыхание. Мужичок открыл заплывшие от непробудного пьянства зенки и мгновенно протрезвел: его оплетали какие-то грязно-коричневые плети! Вот точно такие же плети прижали к земле его руки и ноги, не давая пошевелиться, вот ещё один жгут оплёл шею… На этом мысли (да и сама жизнь) алкоголика закончились. Жгут с невероятной силой так сдавил шею мужичка, что не выдержали ни плоть, ни позвоночник. С жутким звуком рвущегося на куски тела голова отлетела в сторону, в агонии вращая глазами и кусая язык. Фонтанирующее кровью обезглавленное тело забилось в предсмертной судороге, едва не вырвавшись из жёстких плетей, но те были сильнее и крепче. Они продолжали вжимать свою жертву в землю, и вскоре тело скрылось под мягкой почвой, оставив после себя тёмную от крови голую проплешину, которая резко выделялась среди густой, ярко-зелёной травы. Но и это ненадолго… Вот проклюнулись первые нежные ростки, которые с невероятной скоростью потянулись вверх и вскоре о произошедшем тут напоминала только оторванная голова, которая уставилась пустыми глазами в ночное небо…
– Охренеть можно! – сказала я, отбрасывая в сторону газету. – Лера, вот скажи мне, пожалуйста…тебе что, писать больше не о чем? В мире столько прекрасных вещей, а ты об отрубленных башках пишешь!
– Не отрубленных, а оторванных! – сочла своим долгом пояснить Валерия.
– Какая, на фиг, разница?! Мало нас телевизионные кошмары напрягают, а тут ещё и ты со своей прессой!
– Ну-ка, ну-ка… Что ещё там за гильотинированные черепушки? – заинтересовался Чёрный. Он поднял газету, скользнул по ней взглядом, отыскивая нужную статью, прочёл и задумался.
– Не понимаю, – сказал он наконец. – На маньяка вроде бы не похоже…
– Почему? –