Не успел прогреметь взрыв, как кухонные громкоговорители тут же начали вещание в прямом эфире из своих невидимых студий с участием невидимых экспертов и простых горожан, словно там только этого и ждали, и все домохозяйки прильнули к ним, забыв о своих пирогах и очередном выпуске какой-то развлекательной тягомотины.
И хотя все немного встряхнулись, в очередной раз ощутив, как всё хрупко и несовершенно в окружающем нас мире; переживая за свою никчёмную жизнь, в глубине души каждый радовался тому, что это случилось не с ним. Полые люди упорно отказывались верить в то, что рано или поздно, они всё равно умрут от собственной глупости, так и не начав жить. Те же, кто взорвал автобус, были такими же полыми людьми, как и те, кого они взрывали. Низко и без всяких принципов они боролись за то, о чём имели довольно смутное представление, прикрываясь именем вымышленных богов.
Таким образом, придуманные людьми божества сводили счёты.
Иные горожане тут же поспешили упрекнуть Власть в её неверном политическом курсе, который, по их мнению, и привел к катастрофе, и даже выражали по этому поводу нечто вроде злорадства. Радоваться тут, конечно было нечему, но что касается меня, так по мне уж лучше искренний цинизм, чем лицемерие тех, кто сопереживал с таким усердием, словно участвовал в конкурсе на лучшее сопереживание.
Избранные, наблюдая за всем этим, как и положено, в подобных случаях, выражали свои глубочайшие соболезнования и обещали материальную и вообще всяческую помощь, но террористов при этом никто не искал, потому что подобные мероприятия требовали больших финансовых затрат, и с экономической точки зрения, выгоднее было один раз пожертвовать некоторым количеством людей и выплатить денежную компенсацию пострадавшим, чем вести постоянную и изнурительную борьбу с целью обеспечения общей безопасности.
Время от времени, правда, на борьбу с терроризмом выделялись деньги, и тогда у некоторых чиновников появлялась некоторая заинтересованность, впрочем, она стремительно убывала по мере убывания выделенных средств.
Но нормальным считалось то, к чему мы привыкли, а привыкали мы, как правило, ко всему, поскольку одно из непреложных правил жизни заключалось в том, что если ты не мог ничего изменить, то тебе оставалось лишь одно – смириться или умереть.
Всего через каких-нибудь