– Да, боюсь. Поэтому предпочитаю найти у одного, чтобы другие вовремя одумались.
Они замолчали. Один, переместившись в свое боевое прошлое, искал подтверждения сказанному именно там, другой, оставшись здесь, размышлял о правильности выбранной им линии поведения. Никто Старикову не навязывал эту линию, и он никогда напрямую не приказывал подчиненным поступать именно так, – да его бы и не поняли, – просто в разговорах, как бы отвлечённых, за жизнь вообще, отношение его можно было угадать. И в большинстве своем, люди угадывали. Кто не угадывал, Стариков того не поправлял, считая вариант неисправимым.
– Скоро выведут оттуда всех, – меланхолично сообщил Бузлов, – то-то поплачет Россия.
– Почему поплачет?
– А потому! Где результат? За что погибли? Это тебе не весна сорок пятого – тогда слёзы были понятны любому пацану, не дождавшегося отца. А тут? Даже могил, памятников – ничего нет. Одни фотографии.
Стариков вгляделся в настольный календарь, и вдруг решительно заявил:
– Всё, сегодня больше не пью.
– Ты что? – переполошился Бузлов. – В такой день! Или у тебя буфет оскудел? Так я сейчас…
– Нет, дружище, завтра в Главную контору приезжает делегация иностранных коллег, не светиться же мне с красной рожей.
– У тебя красная рожа от избытка здоровья, а не от коньяка. Ну, впрочем, как знаешь. А я поеду к своим родным коллегам, посудачим.
На следующий день Стариков появился в Главке, и сразу стал героем дня: ему потряхивали руку, похлопывали по плечу, допытываясь: «Ну, чем ты доводишь людей до самоубийства? Делись секретом».
Стариков криво усмехался, отмалчивался, понимая веселье своих коллег, но не разделяя его. У каждого из них в разное время происходили события, за которые им было либо весело, либо горько, либо очень стыдно, но разделенные со своими, события эти переживались легче и быстрее забывались. Сегодня, Стариков лишь однажды почувствовал себя задетым, когда один из сотрудников аппарата хихикнул: «Он рассказывает им правду об их жёнах, в то время как они воюют…» Стариков направил свою несгибаемую прямую: от своих базальтовых глаз до глаз, в данном случае, противника, и кратко сказал:
– А вот это ты зря…
Его поняли и больше не донимали. Тем более что всех пригласили в зал.
В небольшом актовом зале, в президиуме уже расположилось руководство, и несколько новых лиц – гостей. Из них два азиата. Они резко выделялись среди окружения, и вносили некий колорит, как бы подтверждая, что встреча действительно международная. Все выступления, однако, включая и выступления гостей, были стандартны, причёсаны, приглажены, и соответствовали моменту: борьба с этим, борьба с тем, но при этом: содействие тому, содействие сему. Стариков слушал вполуха, несколько отрешённо, словно приглашённый представитель другого ведомства, которого лишь поручение начальства удерживало на месте. Его всегда удивляло, как на основе таких обменов, можно выработать что-то новое? Так,