– Доложите, генерал, что нового на вашем участке фронта, – сказал он тихо. – И не стесняйтесь, здесь все свои.
– Я военный человек и не имею права от вас скрывать, мой фюрер, – сказал Гудериан после доклада об обстановке, – всю правду о положении вверенных мне соединений. А правда эта состоит в том, что танковые и моторизованные корпуса с самого начала кампании в России не имели ни одного дня отдыха. Почти все моторы требуют немедленной замены, так как из-за ужасной русской пыли они совершенно поизносились.
– Вы правы, генерал, – сказал Гитлер спокойно. – Ваши славные танкисты заслужили и вправе требовать отдыха, пополнения и запасных частей для боевых машин… Но скажите прямо: при сегодняшней боеспособности смогут ли ваши танковые соединения сделать одно крупное и крайне необходимое для нашей победы усилие?
– Если они будут иметь перед собой настоящую цель и эта цель будет понятна каждому солдату, то – да! – Гудериан произнес это твердо и вытянулся.
– Вы, конечно, имеете в виду Москву?
– Да, мой фюрер. Поскольку вы сами затронули эту тему, позвольте мне высказать свой взгляд…
– Я готов выслушать вас, генерал. – Гитлер отошел от карты к столу и, не садясь в кресло, приготовился слушать
– До сих пор, мой фюрер, вверенные мне войска сражались, видя перед собой великую цель – столицу России Москву. Они рвались в бой, как львы; их не только не было нужды подгонять, а, наоборот, приходилось сдерживать. Надо иметь в виду как географическое, так и политическое положение Москвы. Она является важнейшим узлом коммуникаций всей европейской части страны. С утратой этого узла Советы не в состоянии будут маневрировать войсками. Москва также важнейший экономический и политический центр России. Падение Москвы непоправимо подорвет моральный дух всего русского народа и сильно повлияет на весь мир. Я прошу вас, мой фюрер, прежде чем принять окончательное решение, учесть, что все войска группы армий настроены на немедленное нанесение решительного удара по Москве. Когда Гудериан закончил, ему показалось, что он достиг цели, Гитлер был в глубокой задумчивости. Но танковый генерал ошибся. Фюрер глубоко вздохнул и, как будто оправдываясь перед Гудерианом и его танкистами, сказал:
– Если бы вы, генерал, смогли дать мне гарантию, что этим своим последним усилием вы возьмете Москву, и что с падением Москвы Россия капитулирует, я бы ни минуты не раздумывал и сейчас же отдал бы приказ наступать на Москву. Можете вы дать мне такую гарантию?
Припертый к стене этим неожиданным вопросом, а больше всего тяжелым взглядом фюрера, Гудериан смутился.
Смягчил его внутреннее состояние Гитлер.
– Поймите, мой дорогой генерал, – сказал он почти нежно, взяв Гудериана за пуговицу френча, – пока Германия не получит руду, коксующийся уголь Украины и нефть Кавказа, пока