Еще подходя к корпусам университета, он уловил знакомое волнение: «Вот они, деревья, которые осенью 96-го года сажали студенты в голую песчаную землю 18-го квартала! В первые годы они почти все пересохли и редкие прутики торчали незаметно на пустыре, ведущем к десятому корпусу. Но вдруг, к десятым годам двадцать первого века, кусты разрослись, и получилась университетская роща, в которой летом из-за листвы можно было не заметить человека, идущего по тропке наискосок через этот университетский городок.
Значит, прошла целая эпоха. Нам исполняется уже по 40 лет в эти годы. Так и всё, что было в юности, отстоит от нас на целых 20 лет.
Кто украл у нас эти годы? Не знаю. Но ведь явно кто-то украл это время… нас всех обманули. 90-е годы обернулись в двухтысячные еще большим обманом и предательством. И моя Ирина тому явное живое свидетельство. Нет смысла работать в этой системе, если получаешь гроши. Но идти в нашем возрасте некуда».
Как говаривал в конце 90-х знаменитый на весь город трамвайный пассажир – усатый цыган (упрямо нестареющий и выглядящий лет на 50, хотя он года 1928 рождения): «Вот 40 лет вам исполнится, и на работу тебя не возьмут. Это капитализм».
Тут же в многолюдном трамвае, заполненном теплым светом осеннего дня, засмеялась державшаяся за верхний поручень девушка в очках, одетая в бежевый плащ. Сидящий на одиночном сиденье у дверей цыган сразу осадил ее:
– Смейся, смейся, девушка. Пройдет 20 лет, и вспомнишь мои слова…
«Ну всё, приехали, – думал далее Эдик. – Я был студентом в конце девяностых. Прошло 20 лет. С работой у нас напряжённое положение. Где до тридцати лет берут, где еще раньше».
Стоя тогда – в апреле 2018 года в очереди в университетской столовой, он уже недельки две как был уволен с работы журналиста из-за нерентабельности газеты, которую пришлось закрыть, так как ее никто не покупал и почти весь тирад возвращался из киосков обратно в редакцию. Цифровая эпоха душила региональные издания.
«Ирине 40 исполнилось этой зимой, а мне будет столько же в конце этого 2018 года», – вздохнул Эдик. Но он еще не знал, чем вскоре обернётся это новое – спустя 20 лет после юности, – знакомство с Ириной.
Последняя подземная лодка
1. Билет до Зимы или путешествие в юность
Журналист Эдик понуро брёл по каменистой дороге, забиравшейся круто в гору. И незаметно из весны попал в зиму – среди сосен расстилались снежные поля. Контраст был тем разительнее, что ненастье в низине уже закончилось – в долине выпал лишь мокрый снег и выглянуло солнце, вернув в город яркий апрельский день, умывшийся первым весенним дождем… Но в горах