Где-то затопали подавальщицы, и Марья Моревна плавно выплыла из горницы, пообещав:
– Котлеты сегодня удались!
– Хорошо, – сказал Батя.
Пока ужинали, пока ели котлеты с гречневой кашей, потом пироги, пока спорили, можно ли приготовить белый творог из голубого молока, дождь прекратился.
По обыкновению, перед сном пошли в сад. Сидели на мокрой скамейке, считали спутники.
Молчали, только Василиса, прижавшись к Ивану, шепотом все допытывалась:
– Щука мальчика предсказала. А доктор про девочку говорил. Кому верить, не знаю. Какого цвета распашонки готовить, – ума не приложу. У доктора – диплом, а щука еще ни разу не ошибалась. Как думаешь, Вань?
Иван подумал и вздохнул:
– Давай на спутники загадаем – на чет-нечет.
– Давай, Вань. Вон и первый полетел.
Галки
Старичок Прохор сидел на своей любимой лавке под окном и суетливо вертел в руках пульт от телевизора. Хотелось включить звук, но то ли было еще слишком рано, и все спали, то ли на всех напала сонница, и теперь до обеда все будут вялые и хмурые.
Сонница приходила в конце лета. Считалось, что приходила с вересковых пустошей, но были и сумлевающиеся, в том числе сам Прохор, который полагал, что она приходит с низовых болот, куда он по молодости хаживал охотиться на уток, и откуда всегда возвращался вроде бодрым, но сразу же валился с ног и засыпал там, куда падал. Иногда даже на половичке.
Старуха его, как всегда, качала головой, звала домовых, и они перетаскивали Прохора на кровать. Пустая бутылка при этом обязательно выкатывалась из снятого сапога, и старуха снова ворчала и шла перепрятывать ключ от дальнего амбара.
Это были сладкие воспоминания молодых лет, а теперь Прохор сидит на лавке и смотрит на противоположную стену. Как только на ней появится полоска света от заглянувшего в окно солнца, которое должно было бы уже и подняться, дверь бесшумно распахнется и в горницу вступит Марья Моревна с подносом с чашками. А следом за ней пара полных и мягких – чтоб не били посуду – подавальщиц с пирожками, ватрушками и кофейником. Хоть и были эти подавальщицы последней модели, но воскресный сервиз Моревна не доверяла никому – вещь старинной выделки, говорят, из самого Санкт-Петербурга, с императорского фарфорового завода.
– Хрен вам, а не император, – с тоски по ароматному кофе выругался старичок Прохор и еще усерднее уставился на противоположную стену.
И свершилось! Кое-что, нарушившее ожидаемый ход событий. Дверь распахнулась, появилась улыбающаяся Марья Моревна, за ней подавальщицы. Вплыл в горницу и аромат сдобы и кофе.
А полоски на стене не было! Солнце не взошло! Странно, небо было и есть чистое, ни облачка, а света нет. Прохор соскочил с лавки, положил пульт в карман и подошел к стене. Двумя руками пощупал лиственничный брус.
– Что это ты как ударенный, – спросила Марья Моревна.
Старичок Прохор, путаясь в словах, объяснил суть своего беспокойства