18 век был веком торговли. «Торговля – это конёк нашего века. С некоторых пор только и говорят, что о торговле, мореплавании, флоте» – говорил Пинто. Где положительное, там и отрицательное. «Мировой рынок», не успев даже перейти в разряд «мирового», был тут же раздроблен. Как и во всём, все благие начинания кончаются крахом. Следствием этого явился грязный торгашеский дух, свойственный всем тогдашним купцам и всем методам торговли. (Можно подумать, что сегодня что-то изменилось?!). И вот, на этом новом поприще дележа мирового пространства начался очередной этап развития частной собственности и новых отношений. Наступила зловещая эпоха монополий, банков, олигархии и частной собственности. Индивид страдает, задыхается в жестоких условиях капиталистического рынка труда, но упорно поддерживает линию капитализма. Ни о каком социализме даже говорить не хочет. Что это? Непонимание вещей сущих? Зомбирование? Или просто тяга к «собственности» сильнее всех других благ на свете? Думаю, что это временная потеря разума, которая затянулась на долгие века. Даже примитивный разум древних не предполагал такого подхода к общему делу, и такого отношения собственной участи. Даже древние понимали, что сообща легче выживать и строится, и защищаться от врагов и стихийных бедствий. Вт в этом наши предки были умнее нас. Но не в науках. Науки процветали, а разум истощался, – парадокс жизни?!
Универсальная конкуренция поставила всех индивидов перед необходимостью крайнего напряжения всей своей энергии. Уничтожались идеология, религия, мораль, подменяя всё это ложью.
Несмотря на всё это, всемирная история развивалась. Теперь удовлетворение потребностей каждого индивида и каждой цивилизованной страны были поставлены в прямую зависимость от всего мира. Естественные отношения уничтожались, на смену шли отношения денежные. А разделение труда – прекратилось. Вот к чему привело развитие крупной промышленности. Частная собственность неискоренима, до тех пор, пока не измениться сознание человека. Крупная промышленность не уничтожила, а совершенствовала и укрепила частную собственность. Параллельно развивались и производительные силы, для которых частная собственность стала оковами. Она унифицировала общество и их отношения, свела всё к общему эквиваленту – денежному. Эти «оковы» обусловлены желанием самого общества. В отличие от «рабских оков», эти надеваются добровольно. Или, как мы любим, говорить – в силу необходимости. Унифицированные, рабски-добровольные новые формы организации труда, а также, новые формы собственности, со скрежетом и скрипом входили в жизнь общества и рождали новые формы общения.
Наши отношения, меняясь, входили в противоречие с производительными силами, которые быстро развивались на