– Ну, вот.
– Как всегда.
– Вечно у них денег нет.
– Да за водкой он побежал.
– Нет, баба к нему пришла.
– Это кто там вякает? – рявкнул я – сейчас вообще приемку закрою.
Реплики оборвались, воцарилась тишина, и лишь чей-то старческий голос примиряюще пролепетал:
– Иди, иди сынок, мы подождем.
Бунт был подавлен. Через пять минут перед Юлькой стояло ведро с водой, тряпка, бутылка пива и пачка Мальборо.
– Не передумала еще?
– Нет, иди открывай свою богадельню, а то уже в дверь барабанили.
Продолжив работать, я краем глаза наблюдал за Юлькой. Ничего не скажешь, девушка старалась. Вымыв очередную бутылку, она смотрела сквозь нее на свет, терла своим пальчиком бутылочные бока и, если извлекаемый звук ее удовлетворял, с улыбкой отставляла в сторону. Минут через сорок она закончила работу, и я, глядя на сверкающий бутылочный отряд, к ее достоинствам – веселая и компанейская, мысленно добавил: покладистая.
День закончился дракой. Для тех времен и для таких мест как приемка или пивнушка, явление частое и никого не удивляющее. Приемщики дрались со сдатчиками, водочники и пивники с покупателями, а объединившись, и те и другие дрались со шпаной, урками и прочими вымогателями. Существует ошибочное мнение, что барыга – это толстый, рыхлый пугливый мужичок, покрывающийся потом при виде всякого рода блатоты. Неправда это. Барыги из тринадцатого магазина были стройны, мускулисты и спортивны.
К тому же все до одного мало-мальски рубили в босяцких понятиях. Конечно, когда дело принимало серьезный оборот, привлекалась «крыша», но на моей памяти таких разборок не было, поэтому справлялись своими силами.
Я уже собирался закрывать приемку, когда в окошке появилась усатая морда какого-то мужика.
– Привет. – процедил он.
– Привет.
– Я тебе недавно бутылки сдавал.
– Ну и дальше.
– Ты мне денег недодал, – он назвал сумму.
– Это сегодня было?
– Нет. На той неделе.
Я зло рассмеялся. В людях меня всегда поражала и бесила глупость и надежда на чудо. Ну, ладно, если это была бы какая нибудь-бабка пенсионерка или алкоголик. Им простительно. Но передо мной стоял здоровый сорокалетний лоб, по лицу и одежде которого было видно: работающий и не бухающий. Помня уроки Грека, такого я не стал обсчитывать, даже если бы умирал с голоду и похмелья одновременно. Да, сам того не желая, я мог обсчитаться, но не на такую сумму.
– А что ты через месяц не пришел? – я начал закипать.
– А ты что меня не помнишь?
– А кто ты такой, чтобы я тебя помнил? Вас тут каждый день толпа.
– Значит не отдашь денег? – в его голосе я услышал угрозу.
– Я у тебя не занимал, чтобы отдавать. «Деньги считать, не отходя от кассы» – для кого написано? А ты через неделю пришел и еще чего-то хочешь. Давай, вали отсюда.
Голос мужика залязгал как затвор автомата Калашникова.
– Ты