Георгий невольно кивнул в знак согласия: и опять – все правильно – и по форме и по содержанию.
Императрица Мария Федоровна всё это время находилась у тела мужа, стоя на коленях и обнимая его голову, и время от времени принималась горько, тихо плакать…
Когда по настоянию приближенных Георгий прошел к ней – попросить оставить прах супруга, и пойти отдохнуть (чего стоило ему войти в комнату где лежало тело отца!) то обнаружилось то несчастная женщина потеряла сознание…
Ее кое-как привели в чувство нюхательными солями и только тогда она позволила увести себя… Она не присутствовала и на отслуженной панихиде по государю императору Александру III.
– Полагаю было бы также правильным… – продолжил Владимир Александрович, – немедля установить почетное дежурство у тела…
«А ведь ты дядюшка был бы наверняка рад если бы сейчас там лежали все мы!» – вдруг с неожиданной злостью и обидой подумал Георгий глядя на постное лицо родственника напомнившее ему почему-то снулую рыбу.
Матушке известие о том что она – вошла в Регентский совет сообщили когда она выходила от Николая…
Она довольно равнодушно восприняла это – лишь что-то прошептав…
Георгий боялся что мать откажется уезжать – пожелав остаться у постели старшего сына. Кажется Мария Федоровна и в самом деле хотела этого. Но тем не менее она позволила усадить себя в императорский поезд ставший траурным…
По пути в Москву на перронах духовенство совершало бесконечные панихиды – на станциях и полустанках в Курске, Орле и Туле.
Потом была Москва…
…В Первопрестольную траурный поезд с телом императора Александра III прибыл два дня назад – 20 октября в два часа пополудни.
Можно было сказать что за этим последовала репетиция погребения.
На вокзале Митрополит Сергий совершил литию при пении певчих Чудова монастыря. Запели «Вечную память» – и все прибывшие – от слуги до великого князя опустились на колени. Затем гроб почившего царя был поставлен на траурную – белую с золотом колесницу. В соответствии с церемониалом печальное шествие тронулось в три часа – по третьему пушечному выстрелу.
От вокзала до Кремля вдоль улиц были выстроены войска московского гарнизона, ограждая человеческое море от процессии. Первым – почти у самого Киевского вокзала стояло в каре Александровское юнкерское училище. Когда еще в дороге обсуждали предстоящий церемониал, за спиной Георгий слышал шепоток – мол училище это слывет либеральным – чуть ли не «красным» (странное однако слово – откуда и к чему оно?) – и мол как бы чего не вышло…
Но Цесаревич не стал ничего менять – ибо училище