Крушение
В поля, под сумеречным сводом,
сквозь опрокинувшийся дым
прошли вагоны полным ходом
за паровозом огневым:
Багажный – запертый, зловещий,
где сундуки на сундуках,
где обезумевшие вещи,
проснувшись, бухают впотьмах —
И множества вагонов спальных
фанерой выложенный ряд,
и окна в молниях зеркальных
чредою беглою горят.
Там штору кожаную спустит
дремота, рано подоспев,
и чутко в стукотне и хрусте
отыщет правильный напев.
Такая малость – винт некрепкий,
и вдруг под самой головой
чугун бегущий, обод цепкий
соскочит с рельсы роковой
И вот по всей ночной равнине
стучит, как сердце, телеграф,
и люди мчатся на дрезине,
во мраке факелы подняв.
Такая жалость: ночь росиста,
а тут – обломки, пламя, стон…
Недаром дочке машиниста
приснилась насыпь, страшный сон:
Там, завывая на изгибе,
стремилось сонмище колес,
и двое ангелов на гибель
громадный гнали паровоз.
И первый наблюдал за паром,
смеясь, переставлял рычаг,
сияя перистым пожаром,
в летучий вглядывался мрак.
Второй же, кочегар крылатый,
стальною чешуей блистал,
и уголь черною лопатой
он в жар без устали метал.
Часть первая
Погребение прошлого
22 октября 1888 г., утро, Санкт-Петербург.
…Ваше Высочество – поезд прибывает!
Флигель – адъютант стоял в дверях купе наследника…
Синяки на лице были умело запудрены но обширную ссадину на лбу скрыть было невозможно. «Флигель» – как вспомнил Георгий – ротмистр лейб-гвардии Конной артиллерии Александр Кауфман, был в числе переживших катастрофу.
Коротким кивком головы ответив придворному, Георгий встал с мягкого дивана и вышел в коридор.
И машинально одернув черный флотский мундир с черным же траурным крепом на рукаве, двинулся по вагонам следом за ротмистром – в «голову» уже снижающего ход поезда в «особый» вагон.
Они и в самом деле совсем скоро прибывали на Московский вокзал столицы Российской империи. Отсюда не так уж давно Александр III с семьей