В тени больших вишневых дереьев. Михаил Леонидович Прядухин

при свете тусклого фонаря, еле-еле различал окружающие его предметы, да и в общем то, он был, на самом деле, далеко… Сейчас, Савельев, в душе, прощался со своими лучшими друзьями, коих у него было двое, и по какому-то злому року, там, на гражданке, они тоже всегда и везде, были вместе, и тоже были «Святой троицей». Он прощался со своей девчонкой, мысленно отпуская ее, и возвращая ей ее слово: «Чтобы не случилось, я тебя дождусь». Прощался со своим чердаком, который оборудовал по своему усмотрению, и в котором проводил дни напролет, со своим маленьким, но очень аккуратненьким городком, и конечно же, с отцом, которого очень любил и уважал, и который один его воспитывал. Он понимал, то, что он задумал, как минимум, отсрочит все это на многие годы, а может он, уже никогда не сможет пройди по улочкам своего городка, и никогда уже не услышит баритон своего отца… У него тоже, была своя лавочка, спрятавшаяся в тени больших вишневых деревьев…

* * *

      Как всегда, накурившись чарса, «Святая троица» села играть в нарды, сбивая сушняк, хорошим индийским чайком, который привезла разведка, после операции. Незаметно они поймали кураж, совершенно увлекшись игрой. Слышались крики спора по поводу камней: один утверждал, что у него 3-куш выпал, другой кричал, что там, на самом деле было 3: 2. Двое дембелей, что были тоже с троицей, раздувая легкие, наперебой, утверждали совсем иное: один, хрипел, что камни показали 3: 1, а другой, перейдя на какой-то визг, голосил, что на камнях было вообще 2-куш. Это все происходило средь бело дня, в дембельском закутке – в конце палатки, последние два ряда кроватей, были отделены пролетом от всех других кроватей, и эта зона считалась «Святая святых», на которую могли заходить только дембеля и деды. Странно то, что такая «традиция» была установлена только в саперной роте, и именно «Святая троица» ввела ее. В палатке не было никого, кроме них, все остальные разбрелись, кто по работам, кто в наряды, кто просто, «гасился, где нибуть на тупике, чтоб не мозолить глаза шакалам». Только «Святая троица» имела карт-бланш, у командира роты, майора Бубнова, находиться в палатке в любое удобное для них время.

      Сергей, после «картофельного пюре», вынес для себя, по отношению к троице, вердикт, на который раньше не решался, все думал: «Как то проскочить», – но теперь, он был совершенно уверен – другого выхода нет. Когда Савельев утвердился в нем, он стал совершенно спокойным, даже каким-то отстраненным от жизни, теперь он был поглощён одной мыслью: «Как завалить всю «Святую троицу» разом?». Он постоянно искал подходящего момента, и его не беспокоило то, что во время вынесения своего приговора, его самого могут убить, Сергей думал только о том, чтоб успеть «завалить» всех троих, прежде чем кто-то, или что-то остановит его. Но почему-то всегда не срасталось, то народу вокруг много было, то не вся «Святая троица» вместе. Подводил особенно Зарубин – он в последнее время, днями сидел у своего брата в РМО.

      Но в этот день, у Сергея выпал шанс. Потихоньку сбежав с работ на РАВ-складе,[14] он, незаметно прокрался к своей палатке, Савельев знал, что «Святая