– И не собирался!
– Вот видишь, Тимофеич, человек дождался твоего дня рождения, чтобы пройти наконец курс молодого бойца!
– Да, как говорилось в фильме, «народ к разврату готов»! – подала голос шахматная душа.
Спальня заговорила знакомыми голосами, которые приводили за руку первые попавшиеся образы и ехидства, но старались относиться ко мне особенно. Всё… как-то было… немного на краю большого шухера… А я за пару секунд вспомнил сплошных бабушек и полное отсутствие дедушек, родителей и их некоторых родственников, которые перешли по наследству и мне, со всеми их детородными достижениями, свою жену, сбежавшую в Австралию, наших детей и внуков и многое другое, что со всем этим связано. За пару секунд, не больше… А что, разве это мало? Когда прошла пара секунд, то я увидел, как Василий Павлиади вцепился своей рукой в руку Самолапова – или Самолапов решил сломать руку Павлиади в запястье? Вечер только начался? И он начался с армреслинга…
В это время все женщины находились в бигудях и не понимали тех, кто мог проводить время по-другому… Самые любознательные под разными предлогами выходили к объекту своего любопытства и, утолившись, возвращались с охапками свежих новостей в накрашенных вечной любовью клювах.
Снова появился Захар, и началось второе действие.
– Папа! – сказал он. – Ну как самочувствие? Можно приступать к торжественному заседанию революционного совета?
– Постепенно, сынок… Сейчас народ придёт в чувства, и начнём кучковаться…
Но получилось если не наоборот, то почти одновременно… И кучковались, и приходили в чувства, кучкуясь.
Прокапало немного времени, и возникли незнакомые люди, которые принялись затевать веселье и возбуждать им всех подряд, включая администрацию. Откуда ни возьмись появились два атлета и попытались взять меня с двух сторон на руки и понести на восточный манер… Я тут же оказал физическое сопротивление и послал их на хер, с большой буквы. Один из них, с крашеной башкой, сказал:
– Ну, давай тогда, именинничек, садись в кресло, мы тебя в кресле оттарабаним.
– Ещё посмотрим, кто кого сегодня оттарабанит! – возмутился я и, как в старые добрые времена, хотел пошатнуть белобрысого хуком справа… Но немного не доработал… хотя и на хер я его послал для усиления удара.
В это время второй решил обхватить меня сзади, но с криком: «Бушманский! Держись!» – на них налетели четыре голодных, бесстрашных и безжалостных рыси… Кричала Софья Леонидовна. Рвали их на куски – все! Вот это начало! Вот это бойцы! А чувство товарищества? Мужики в это время вместе с непобедимым полководцем уже рассаживались под тентом в ложе самых званых. Мгновенно возник Захар с человеком – «бациллоносителем веселья» и уволил неуклюжих атлетов из нашей жизни.
– Ты же знаешь, – сказал я ему, – я не люблю, когда меня мацают, особенно в день памяти моего дня рожденья.