Волшебные истории. Рассказы, сказки. Наталия Сергеевна Коноплева

и труха, а Эльза сидела рядышком на одном из поленьицев и следила за его работой. Вдруг мелкая древесная пылинка угодила ей прямо в левый глаз. Она вскрикнула и бросилась в дом, чтобы промыть глаз. Скоро следом вошёл инфери, быстро схватил листок бумаги и углём написав что-то, подал листок Эльзе. Там было нписано два слова: «Прости меня!» и значали они, как поняла Эльза, не только просьбу простить за древесную пылинку, в этом она сама виновата, не надо было садиться так близко, а иное прощение. Эльза медленно подняла взгляд от бумажки и торжественно произнесла:

      – Я прощаю тебя, Энрик, прощаю за всё! То, что ты для меня сде…

      Она не закончила. Инфери вдруг зашатался и упал на пол, вне всяких сомнений, мёртвый. Эльза бросилась к нему…

      – Знаешь, а я рад, что всё так получилось, – застенчиво улыбаясь, сказал Энрик, поднимаясь с пола и отряхиваясь. – Иначе мы никогда не получили бы этот прекрасный дом, а я не узнал бы, что такое настоящее счастье!

      Март 2018

      Эрик Мореплаватель

      Историческая миниатюра

      Пустынное море, лишь чайки да солнце, чайки да солнце, что уже склоняется к закату. И, озарённое вечерними лучами мчится по волнам боевой дракар – боевое судно норвежских викингов, что вышло из родной гавани много лет назад и с тех пор скитается по морю, как бесприютный альбатрос, чьё гнездо разорили злые мальчишки. А ведь известно, что не найдя своего гнезда, альбатрос оставляет навсегда родимый берег и уже до конца жизни носится над морем, бесприютный, безутешный. Так и Эрик мореплаватель словно этот альбатрос, гонимый ветром, вынужден был скитаться по морям в поисках своей земли. Он был нидингом – человеком изгнанным, человеком вне закона, которому нет места среди равных ему. И вот теперь он мечется по волнам, не находя берега. Немало стран повидал он, но нигде ещё не обрёл ни пристанища, ни верных друзей. Команда эта состояла всего из восьми человек – шести гребцов да двух помощников Эрика. Вот уже двадцать с лишним лет он здесь, в этой клетке, скован словно цепями по рукам и ногам этой бесконечной пустынной водной гладью. И это он, Эрик, отважный мореплаватель и путешественник теперь вынужден проклинать море, то море, что васегда спасало его в случае нужды, что всегда кормило его, было его колыбелью и его пристанью, его родное близкое море.

      Уже два года плывёт он со своей новой командой по его бескрайним просторам. О, как он теперь ненавидит эти просторы, эту бесконечную голубизну, этих чаек, что кружат над ними с резкими криками, от которых хочется завыть диким зверем, которые не дают заснуть по ночам. А берега всё нет и нет.

      Солнце склоняется всё ниже к горизонту, и его прощальные лучи бросают на воду прощальные алые блики, отражённые лопастями шести, мерно поднимающихся и опускающихся вёсел. Он, Эрик, стоит у кормила и смотрит в морскую даль, где ничего, СНОВА ничего, только море и солнце, солнце и море и вездесущие