Лимузин вплыл в ворота фигурной ковки; по широкому двору обогнул круглый фонтан с мраморными рыбами, выключенный на зиму, и замер у крыльца с колонами.
Следом за молодым человеком с заспанным лицом и в темной паре Олтаржевский вошел в овальный подъезд. Он оставил куртку миловидной горничной в белом переднике и поднялся на второй этаж по изогнутой, как волна, мраморной лестнице с мягкой дорожкой. Через арку с позолоченным кантом очутился в круглом зале с высокими овальными окнами и картинами современной живописи – дорогущая мазня, в которой Олтаржевский ничего не смыслил. Под окнами, где подразумевались ниши для радиаторов, в плоских аквариумах плавно шевелились декоративные рыбы. В изысканной обстановке дома просматривалась незавершенность, словно хозяева накануне закончили перестановку мебели после ремонта, и предметы еще не на месте.
Хозяйка поднялась навстречу с дивана, обитого бежевой кожей под цвет стен, разделившего зал пополам, и подала Олтаржевскому тонкую в кольцах руку. На ней было светлое платье чуть выше колен и бриллианты от Chopard – он вспомнил, что где-то читал о драгоценностях, которые носят русские богачи. Она вела себя непринужденно. Поэтому гость поцеловал ее руку, не испытывая неловкости.
Олтаржевский решил не поражать хозяев дома старомодным костюмом – другого у него не было! – в домашнем свитере и джинсах он чувствовал себя комфортнее.
Женщина извинилась за срочный отъезд мужа, сообщив, что «Василий Степанович скоро вернется». Она жестом пригласила гостя на другую сторону дивана. С непривычки к роскоши Олтаржевский не сразу сосредоточился на деле.
– Как вы намерены поступить? – помогла ему Шерстяникова негромким певучим голосом.
Он рассказал, что они с Аркадием встретились накануне впервые за много лет. Приятель просил помочь. Но Олтаржевский не представлял, как. Поэтому позвонил ей – единственной их общей знакомой.
Женщина слушала, сложив на коленях руки лодочкой, как терпеливый учитель слушает детей. Сегодня он рассмотрел её лучше. Ей было за сорок. Своего возраста не скрывала, ибо почти не пользовалась косметикой. Для встречи с ним особенно не прихорашивалась – значит, считала его своим! (Либо – пустым местом!) Волосы её были уложены безукоризненно даже после ночного сна. «Стоя они, что ли, спят?»
Его, как накануне, поразили её голубые глаза. Но теперь Шерстяникова опускала взгляд под его взглядом. Теперь за её непринужденностью он уловил скованность. В ней что-то переменилось. Лишь после того как она сказала: «Вы очень напряжены!» – он догадался: она чувствует ту же неловкость, что и он, – и клещи внутри разжались.
– Аркадий знаком с Путиным. Значит, решение принимали наверху. Мы вот как поступим, – она мгновение подумала: – Я позвоню Люде и поговорю с ней. Вася этого сделать не может. Во всяком случае, мы будем знать, что они хотят от Аркадия.
Олтаржевский