В дверь опасливо поскребли. Так напоминали о себе братцы-алкоголики, «не помнившие зла», которое причинили соседу. Кровь с коньяком прихлынула к голове Олтаржевского. Он раздраженно включил ночник, прикидывая, чем бы навредить братцам. Взгляд наткнулся на тетрадь. С пьяной решимостью Вячеслав Андреевич схватил огрызок карандаша и… замер над страницей. В голове вихрились хмельные мысли. В ресторане он не вписал в тетрадь имена сенатора и его жены – мало ли сенаторов в этот час ужинало в ресторане! – тетрадь же угодливо исполнила его прихоть…
Он не знал, как погиб Джойс, но был уверен, что кот яростно защищался, и последней его мыслью была мысль о хозяине! В голове пронеслась месть, выпестованная за полгода: пусть изуверов постигнет участь Джойса! Но тут же он отшвырнул огрызок карандаша: Джойс – лучший друг, но он кот, а не человек; карандаш оставил лишь точку на шелковой странице, – и с силой потер виски: надо ж так было нажраться, чтобы поверить в чушь, что наплел торговец старыми книгами! Гусь предложил работу! Сенатор с женой попрощались с ними! Ну и что? В жизни случаются спасительные совпадения!
Олтаржевский упал на диван и накрыл голову подушкой.
Сколько он дремал, Олтаржевский не знал.
В дверь поскребли еще раз. Чертыхаясь, Вячеслав Андреевич отворил.
Из сумрака показалась испитая физиономия одного из братцев – его, кажется, звали Вова; костлявый и в наколках от подбородка до треников.
– Помоги, друг! – вкрадчиво произнес алкаш сакраментальную фразу, неожиданным для его комплекции зычным баском. Олтаржевский дернул двери, чтобы закрыть. Но сосед схватился за косяк. – Не-не! Помоги Серегу из ванной вынуть!
Мутный взгляд алкоголика тревожно щупал лицо Олтаржевского. Сосед трясся то ли с похмелья, то ли от страха. Олтаржевский оттеснил Вову и шагнул к ванной.
Здесь жирная баба в халате, с лицом, как разваренный пельмень, тащила за руку голого мужика и сердито пришепетывала: «Сережа! Выходи! Неудобно! Люди!»
Олтаржевский подвинул бабу. Тело мужика до подбородка сползло в кровавую воду. Со стороны его затылка кафель был замазан кровью. Сосед был мертв.
– Вызывай ментов и труповозку! – сказал Олтаржевский Вове.
– Уже? – удивился тот. – Только что орал. Может, в мешок его? – пробасил он, все так же тревожно ощупывая взглядом лицо Олтаржевского. – Черные такие! Ж-ж-жик, и готово! – затянул он воображаемую молнию от пупа до бровей.
– А дальше?
– Отнесем! А то легавые затаскают.
– На мусорку, что ли? Он же твой брат.
– Не. Ну… – алкан озадаченно поскреб затылок. Баба понуро вздохнула.
Олтаржевский из комнаты сам вызвал «скорую» и милицию.
Затем, не раздеваясь, рухнул на неубранную постель и, очевидно, заснул: он не сразу услышал, что в дверь постучали. Подождали и постучали настойчивее.
Проход