отчасти пострадавшему в результате аварии лицу. Так я получила немного искривленный нос и глубокий шрам на переносице, что в целом, меня не портило, так как я всегда отличалась спортивной формой и имела чувство стиля, а стрижка и умелый макияж прекрасно маскировали напоминание о случившемся много лет назад. Я никогда не стремилась подражать и не верила в существование того самого «золотого образца», на который смогла бы ориентироваться в своих пристрастиях или поступках. Искусно созданный лоск и фальшивая самонадеянность стоили приложенных усилий, потому как ожидаемый результат я таки заполучила: никто не смел усомниться в моей привлекательности! Наверное, мою внешность правильней было бы назвать не столь красивой, сколько «породистой»: не имея общепризнанной правильности черт, я обладаю мистическим магнетизмом, притягивающим внимание самых требовательных представителей сильного пола. Я – одна из тех «счастливиц», кого в равных долях называют и красавицей, и чудовищем, и оба варианта безошибочны. Гораздо хуже обстояло дело с происходящим внутри меня. Став заложником маминого ханжеского воспитания, я была наделена катастрофически заниженной самооценкой и, несмотря на напускную уверенность и некоторое хабальство в общении со сверстниками – боялась парней, как огня, отталкивая всех поочередно и с каждым днём взращивая в себе всё новые комплексы. То есть, на людях нетрудно было разыгрывать повседневный спектакль, но по окончанию его я выходила из вымученного образа юной соблазнительницы, оставляя чужое лицо за пределами дома, и вновь замыкалась в своей беде.
– Нечего надеяться на что-то путное… – сокрушенно жаловалась мама своей сестре за чашкой чая, исподтишка наблюдая за худой сутулящейся девочкой, рассеянно листающей любовный роман, вместо ненавистной математики. – Одни мальчишки в голове. Она схожа с блудным мерзавцем-отцом, как две капли воды!
Роль жертвы, не заслуживающей искреннего, доброго отношения, тем более любви, прочно засела в моей голове и не оставляла ни единого шанса на личное счастье. Легче было смириться с укоренившимся имиджем неприступной переборчивой стервы, нежели сознаться в полной своей беспомощности перед наступающим взрослением. Парни роем вились около меня и никто, ни одна душа не должна была заподозрить, что внутри артистичной и дерзкой, в чем-то тщеславной девушки, на самом деле скрывается запуганный ребёнок, самой большой фобией которого является лишь тет-а-тет с молодым человеком.
Ситуация ещё более усугубилась, когда мама вышла замуж во второй раз.
Поворчав и позлившись на отца какое-то время уже после его кончины, Лора поспешила связать себя семейными узами с архитектором, целеустремлённым и блестяще образованным, по её словам, хотя подтверждения этому она так и не дождалась. Он был пятью годами моложе новобрачной, но мамина застарелая тяга к «творческим» людям брала своё, а «одарённый»
