Блудный Сын. Лана Ладынина

Но заказ принцессы не из тех, от которых отказываются или бросают на полпути, тем пачеон сослужил и всё ещё служил начинающему заново художнику и ван Эйленбюрху хорошую службу, а Амалия ван Солмс не из тех заказчиков, которым назначают сеансы позирования. Но назначая сеансы, принцесса Амалия всегда осведомлялась, когда удобнее господину художнику. Супруга штатгальтера Фредерика Хендрика Оранского принцесса Амалия ван Солмс всецело посвятила себя обожаемому мужу и детям, подавая пример всей стране. Принцесса Амалия любила придворные церемонии, по её настоятельному желанию Фредерик Хендрик пытался создать в Гааге двор штатгальтера и придворную жизнь подобные королевским дворам Европы. Это вызывало недовольство Генеральных Штатов и особенно амстердамского правительства. Но пользующийся глубоким уважением народа Голландии, храбрый, и в то же время умный и дипломатичный, сын мудрого Вильгельма Молчаливогоумел ловко обходить подводные камни и острые углы.

      Рембрандт стремился отобразить в портрете принцессы Амалии её преданность семье и кальвинистскую строгость. Портрет почти в профиль вместе с сочетанием черного и белого цветов, считал он, как нельзя лучше подходили для этой цели. Строгое черное платье, снежно-белый кружевной воротник, выписывание которого заняло у него уйму времени, из украшений только жемчуг – совершенство простоты. К удивлению Рембрандта, принцесса Амалия оказалась совсем не капризной позировщицей и стоически, почти неподвижно уставившись в одну, определенную Рембрандтом точку, сидела всё время, заранее оговорённое для сеанса.

      В один из дней в Гааге после окончания сеанса с принцессой Амалией к Рембрандту, уже выходящему из дворца штатгальтера и собирающемуся в обратный путь в Амстердам, подошёл слуга и объявил, что в садовом павильоне его ожидает и хочет с ним говорить господин Мориц Хейгенс. «Вероятно, брат Константина Хейгенса», – промелькнуло в голове у Рембрандта. Проводив его до павильона, слуга вернулся во дворец. Когда художник вошёл в павильон, навстречу ему поднялся господин в черной атласной куртке с положенными к ней белым воротником и манжетами, в широких, суживающихся ниже колен панталонах. На нем не было украшений, но костюм его смотрелся чуть щеголевато, как и отлично сшитые туфли. Тёмные, как у Константина, но не гладкие, а пышные волосы волосы тчательно уложены. Взглянув на Морица, можно было сразу сказать, что он – брат Константина Хейгенса, но его лицо не обладало утонченностью черт, характерной для Константина.

      – Господин Рембрандт ван Рейн, – не вопросительно, а скорее утвердительно осведомился Мориц.

      – Рембрандт ван Рейн, к вашим услугам.

      – Наш разговор не займёт много времени, господин ван Рейн, но позвольте представиться: Мориц Хейгенс, секретарь Государственного Совета.

      – Брат господина Константина Хейгенса, секретаря штатгальтера? –