Дети Виталины отличались от многих своей чистотой и опрятностью, по сей день Елисей и младший, Виталий, очень педантичны и чересчур чистоплотны. Они никогда чуть с каким-то пятнышком небольшим или помятое не наденут, а машины свои Виталий чуть ли не зубной щеткой мыл. Все пассажиры его авто должны были тщательно отряхнуть ноги, прежде чем сесть в салон, а также он заранее предупреждал, чтобы не стучали дверью.
Юлий был точно такой же. Его не стало в двадцатисемилетнем возрасте. Он нелепо погиб – просто замерз. Ушел 4 января в лютый мороз, и нашли его только 24 февраля – после того как подтаял снег. Полевые мыши сделали свое дело – жуть.
Эта трагедия оставила отпечаток на всей семье Елисея. Кто-то остался без отца (Артемка, единственный сын Юлия: после срочной воинской службы Юлий сразу женился, в браке появился Артемка, который является по сей день большим благословением для всех), кто-то – без сына, кто-то – без брата (Инна, Елисей и Виталий), кто-то – без мужа (Тамара, мама Артемки, хотя брак Юлия и Тамары уже трещал по швам), кто-то – без друга.
Новая глава началась в семье Ахатовых, уже без мужа и отца, хотя вряд ли Вадима можно было назвать мужем и отцом – скорее извергом для Виталины и биологическим отцом для Инны, Елисея, Юлия и Виталия, потому что любящим мужем и заботливым отцом даже с натяжкой его нельзя было назвать.
Тут снова Елисей вспомнил эпизод из детства:
«Отец постоянно ездил по командировкам на грузовой автомашине с экспедитором и всегда имел в машине вкусняшки – это шоколадные конфеты, апельсины и все такое, но не детям он их привозил, а своим любовницам.
Однажды он приехал из командировки и забыл закрыть машину, так что пассажирская дверь была открыта настежь. Скорее всего, отец приехал подшофе. Мы боялись отца как огня. И тем не менее хотелось поиграть, порулить на машине, но к машине – все знали – нельзя подходить, иначе убьет. Это было где-то в самом конце семидесятых прошлого века. Скорее всего, это был 79-й год. Мы даже конфет, шоколадных тем более, никогда не видели. Я помню только леденцы в сахаре да «петушка» сладкого на палочке за пять копеек, больше ничего вспомнить не могу. А здесь – открытая дверь машины. Посмотрели – отца нет. На расстоянии заглянули в открытую дверь, а там в открытом бардачке и на сиденье кругом разбросаны конфеты и апельсины… У нас текли слюни, но взять не могли – боялись, ведь убьет. А сам так и не дал, все любовницам увез. Ночью пьяный приезжал – нас закрывал в спальне, а маму начинал ни за что ни про что жестоко избивать. Мы громко плакали и кричали, но все было тщетно – никто нас не слышал».
Елисей