Л.К.П. Автобиографический роман. Валерий Владикович Ахатов

пытался улыбаться, но тщетно – не было сил даже на улыбку.

      Через сорок дней кошмара в реанимации его перевели в одноместную палату для ветеранов труда и еще кого-то. Народ продолжал потоком идти к нему. Даже директор школы с завучем приходили его навестить, хотя на тот момент он школу закончил как уже восемь лет назад. Холодильник, дополнительный стол поставили для всяких вкусностей – Елисей ничего не ел, а только пил, пил много. Он тупо ничего не понимал, что происходит, словно это не с ним и скоро, совсем скоро этот кошмар закончится. У него сильно горели ноги – днем терпел, а всю ночь стонал. За два месяца пребывания в реанимации и отдельной палате он примерно с восьмидесяти пяти до сорока килограммов похудел – таял на глазах.

      Ночи для него были все одинаковые – бессонные, в сопровождении стона. После обезболивающего укола удавалось немного поспать. Знакомая пришла, увидев его, заплакала и, не зная, как помочь, помыла пол в палате.

      У друзей не выдерживали нервы. Когда они смотрели на него, у кого-то появлялись слезы, а кого-то выводили под руки – им становилось плохо. Позже рассказывали, как его друг юности Саша Изюмов приехал к приемному покою. Когда он еще был в реанимации, как раз вышел тот самый нейрохирург из областного центра, привезенный друзьями после операции, и сказал:

      – Я сделал все, что мог, шансы очень малы – готовьтесь к худшему.

      Саша отошел от всей толпы, стоявшей на пороге приемного покоя в ожидании известий, сел на лавочку и заплакал.

      Уже после московского Института имени Бурденко «доброжелатели» рассказали, как родственники Елисея, когда услышали вердикт нейрохирурга, стали обсуждать вероятность похорон и последующих поминок, кто по сколько должен скинуться на сие трагическое мероприятие, хотя он еще был жив.